Солнце уже садилось за садом, когда она подняла за них тост,
а немного погодя хозяйка взяла свой бокал и вышла из комнаты, выразительно
взглянув на Саймона. Ее собственные апартаменты находились в дальнем конце
дома, и, когда к ней приезжали важные гости, она предоставляла в их
распоряжение гостиную и спальни наверху. Спален было две, их соединяла большая
ванная комната в викторианском стиле, где стояли красивые кровати с пологом,
которые миссис Уитмен выписала из Англии.
— Пойдем посмотрим. — Саймон рассказал обо всем
этом Зое, но та колебалась.
— А она не будет против, Саймон? — Зоя все еще
пыталась выяснить, куда ушла миссис Уитмен. Она исчезла надолго, но было так
хорошо сидеть в уютной гостиной, потягивая херес, что Зоя, в сущности, ничего
не имела против. Однако ей неловко было идти наверх без приглашения.
— Не говори глупости. Я здесь как у себя дома.
Он взял ее за руку и повел наверх в красивые спальни. Свет
был включен, кровати постелены, как будто миссис Уитмен ждала гостей в любой
момент. Впрочем, видно было, что в этих комнатах никто не жил, и, когда Зоя
повернулась, чтобы спуститься вниз, Саймон, смеясь, заключил ее в объятия и
поцеловал в губы. Она задохнулась от поцелуя, ее растрепавшиеся волосы
выглядели очень соблазнительно. А затем с лукавым выражением он упал вместе с
ней на постель, и Зоя вскрикнула, пытаясь вырваться из его объятий.
— Саймон! Что подумает миссис Уитмен! Прекрати… мы
помнем постель!.. Саймон!..
— Очень на это надеюсь!
— Саймон! Вставай, слышишь? — Она тоже засмеялась.
Саймон сидел на кровати и как ни в чем не бывало болтал ногами.
— Никогда!
— Ты пьян!
Но он весь день почти ничего не пил, кроме рюмки хереса, от
которой опьянеть не мог. Видно было, что он безмерно доволен собой. Он протянул
руку и приблизил Зою к себе.
— Я не пьян. Но ты была права, сказав утром, что тебя
похитили. Я решил, что тебе было бы полезно сбежать на денек-другой, любимая. И
вот мы здесь, укрылись в безопасности в моем тайном убежище. — Он закрыл
поцелуем ее раскрывшиеся губы, а потом улыбнулся, увидев ее широко распахнутые
глаза. — Считай, что ты похищена. — У него был вид очень счастливого
человека. Зоя не знала, что и думать.
— Ты это серьезно? Мы остаемся здесь?
— Да. Вообще-то, — впервые он немного
смутился, — я позволил себе некоторую вольность и захватил кое-что из
вещей, которые могли бы тебе понадобиться. — Виду него был смущенный, и
Зоя вопросительно посмотрела на него.
— Саймон, ты бесподобен!
Она, как ребенок, прыгнула к нему на кровать, обняла его за
шею и поцеловала. Выяснилось, что он купил ей красивую шелковую ночную рубашку
и пеньюар, в тон к ним тапочки, а также всевозможные кремы, лосьоны, шампуни,
пену для ванны, которые, по его мнению, могли ей понравиться, а также помаду
двух оттенков, зубную щетку и тюбик зубной пасты — такой, какую он заметил в ее
ванной комнате. Все это Хирш упаковал в небольшой чемодан, который принес
наверх несколько минут спустя и поставил в соседней спальне, и Зоя принялась разглядывать
содержимое, иногда вскрикивая от восторга…
— Но что подумает миссис Уитмен, если мы останемся
здесь, Саймон? Она ведь знает, что мы не женаты.
Миссис Уитмен производила впечатление ужасно чопорной, хотя
Саймону было известно, что она совсем не таких строгих правил и обладает
прекрасным чувством юмора. Кроме того, трудно было препятствовать двум таким
пылким влюбленным, как они.
— Ну что она может подумать, Зоя? У нас ведь отдельные
спальни.
Зоя кивнула и вновь занялась разбором сокровищ, которые
купил ей Саймон; она была ужасно тронута, обнаружив в чемодане большой флакон
своих любимых духов.
— О боже, Саймон, ты, кажется, предусмотрел абсолютно
все!
— Очень на это надеюсь. — Он снова обнял ее, а
затем спустился вниз и принес остатки сандвичей и бокалы с хересом. Он
предложил поехать в ресторан, но Зоя сказала, что не голодна.
— Здесь чудно.
Он зажег камин, и они уютно расположились около него,
поглощая сандвичи с кресс-салатом и нежные маленькие английские бисквиты,
которые, кантона сказала, были точно такими же, какими угощала Зою в детстве
бабушка.
— Все прекрасно, дорогая, не так ли?
Она наклонилась и поцеловала его, и он покраснел от
удовольствия.
Зоя вышла из его спальни около девяти часов и пошла к себе в
комнату приготовиться ко сну. Они оба устали, и Саймон чувствовал, что она
нервничает. Он слышал, как она принимает ванну, ходит по комнате.
Ему было ужасно интересно, что она делает, как выглядит в
новенькой ночной рубашке цвета слоновой кости. Именно такую рубашку стоило
надеть в брачную ночь, и именно так он представлял себе их «секретный» уик-энд.
Саймон медленно подошел к двери и тихо постучал, и, когда дверь открылась и он
увидел Зою, у него перехватило дыхание. Атласная рубашка изумительно облегала
ее стройную фигуру, рыжие волосы огненным каскадом ниспадали ей на плечи, а
белоснежная шея так и манила прикоснуться к ней.
— О боже… Зоя, ты выглядишь бесподобно!..
— Это так красиво, Саймон… спасибо… — Она сделала
несколько шагов назад и робко посмотрела на него.
Он никогда еще не видел никого прекраснее. В этот момент она
выглядела одновременно и царственно, и призывно, и он с трудом сдержал себя,
чтобы не броситься на нее. Он не осмелился: она чем-то напоминала хрупкую
фарфоровую статуэтку вроде тех, что стояли в гостиной миссис Уитмен.
— Зоя…
Она едва заметно улыбнулась ему; это была не девушка, а
женщина; женщина, которая пришла сюда, чтобы любить его со страстью, с
нежностью, с лаской и добротой… Глядя на него, она чувствовала, что господь
благословил ее в тот день, когда она встретила его.
— Зайди ненадолго, — проговорила она охрипшим от
волнения голосом.
Саймон переступил через порог и, чувствуя, что больше не в
силах сдерживать себя, обнял ее, и рубашка медленно сползла с ее плеч.
Понадобилось легкое прикосновение, чтобы она спустилась к талии, затем
скользнула по стройным бедрам, — и через мгновение она стояла перед ним
обнаженная.
— Я так люблю тебя.
Он почти не мог говорить, целуя ее губы, шею, груди, потом
его губы заскользили по ее телу, а затем он одним сильным движением поднял ее
на руки и положил на кровать, а через мгновение уже лежал рядом.
Он овладел ею так, как ему страстно хотелось с того самого
дня, когда они встретились, и в комнате было тихо, когда наконец они лежали
рядом удовлетворенные, счастливые, соединенные на всю оставшуюся жизнь. Она
была всем, о чем он мечтал. В ней было даже больше, чем он мог когда-либо
мечтать.
— Я люблю тебя, Саймон. — И, произнеся эти слова,
она подумала, что любит его так, как не любила ни одного мужчину до него.
Теперь она стала женщиной, его женщиной, и всегда будет ею. Настоящее и будущее
принадлежат им, а прошлое стало тусклым воспоминанием…
