— Шш… милый, не плачь…
Ее длинные рыжие волосы после схватки с пожарными
рассыпались по плечам, льняное белое платье в цветочек порвалось; лицо ее было
черным от пепла, а ночная рубашка Николая пахла дымом. Запах дыма стоял
повсюду, и он никогда не пахнул так сладко и не значил так много для нее, как
сейчас.
— Я так люблю тебя… Она была очень старая, Ники… шш,
малыш, не плачь… — Саве было почти пятнадцать лет, она проделала с ними столь
долгий путь, но сейчас Зоя могла думать только о детях.
Соседи из уцелевших домов взяли их к себе, и Зоя с двумя
детьми спала на полу в гостиной на одеялах.
И сколько они ни мылись в ванной, волосы все равно пахли
дымом, но каждый раз, когда Зоя видела обуглившийся остов здания, она понимала,
как им, всем троим, повезло.
На следующий день она позвонила в варьете и сказала, что
больше работать не будет, а вечером пошла получить последнюю зарплату. Пусть
они лучше будут голодать, но больше она детей одних не оставит… никогда.
Денег должно было хватить лишь на то, чтобы купить кое-что
из одежды и немного продуктов, но жить им было негде, некуда пойти. И с
выражением полного бессилия она пошла искать Джимми, чтобы с ним попрощаться.
— Вы покидаете нас? — Негру было грустно, что она
уходит, но он все понял, когда Зоя рассказала ему, что случилось.
— Я больше не могу так жить. Если бы что-то произошло…
— А ведь это может случиться снова. Она не могла больше оставлять детей одних.
Ей придется подыскать себе другое место, сказала она, и Джимми с ней
согласился.
— Все равно вам было здесь не место, мэм. Вы никогда не
принадлежали к этому обществу. — Он улыбнулся. Ее благородное
происхождение проявлялось даже в манере двигаться, и, хотя Зоя никогда не
рассказывала Джимми о своем прошлом, ему было больно видеть, как она дрыгает ногами
вместе с остальными. — Подберите себе что-нибудь другое. Хорошую работу
среди вашего круга. Эта работа не для вас. — Правда, она проработала здесь
полтора года, и ей прилично платили.
— У вас нет семьи или друзей, к которым вы могли бы
обратиться? — Она отрицательно покачала головой, думая, какое счастье, что
у нее есть дети. — Вам некуда вернуться? Например, в Россию или
куда-нибудь еще? — Она улыбнулась: как же мало он знал о том крахе,
который их постиг.
— Я подумаю об этом, — сказала Зоя, не
представляя, что она будет делать.
— Где вы сейчас живете?
— У соседей.
Джимми мог бы предложить ей пожить у него в Гарлеме, но
понимал, что для нее это не вариант.
Люди ее круга, развлекавшиеся в «Коттон-клабе», ни за что не
станут жить в Гарлеме со старым чернокожим пианистом из заштатного варьете.
— Хоть иногда давайте знать, как вы живете. Ладно?
Она наклонилась и поцеловала негра в щеку, и лицо его
осветилось улыбкой. Она пошла получить причитавшиеся ей деньги, а когда
уходила, он крепко пожал ей руку: она поступила правильно. И только поздно
вечером Зоя обнаружила… пять хрустящих двадцатидолларовых купюр, которые Джимми
сунул ей в сумочку, когда она ходила за зарплатой. В тот же день утром он
выиграл эти деньги в карты и был рад, что может хоть чем-то Зое помочь. Она
понимала, что дать ей деньги мог только он, и в первый момент решила, что надо
бы вернуться в театр и отдать их ему, но потом передумала — деньги ей сейчас
были очень нужны. Она написала Джимми записку, где благодарила его и обещала
вернуть сто долларов при первой возможности. Сейчас ей надо было как можно
скорее найти работу и жилье.
К концу недели дом остыл, и квартиранты смогли въехать
обратно. После такого пожара едва ли многое уцелело, и Зоя, затаив дыхание,
медленно поднималась по шатким ступеням, гадая, в каком состоянии она обнаружит
квартиру. В воздухе стоял тяжелый запах дыма, и вся гостиная была разрушена.
Сгорели все игрушки, большая часть ее и детской одежды, а то, что осталась,
теперь всегда будет пахнуть дымом. Она уложила посуду в закопченную коробку и с
изумлением обнаружила, что чемодан с фотографиями остался цел. И на том
спасибо. Затаив дыхание, Зоя начала копаться в том, что еще недавно было
сундуком, и вдруг нашла его… эмаль потрескалась, но и только. Царское
пасхальное яйцо уцелело. Она смотрела на яйцо работы Фаберже с безмолвным
изумлением и вдруг заплакала… Это была реликвия, это была ее прошлая жизнь,
жизнь, канувшая в Лету. Больше ничего не осталось.
Она уложила оставшиеся детские вещи в коробку, а также свое
черное платье от Шанель, два костюма, розовое льняное платье и единственную
пару обуви. Ей хватило десяти минут, чтобы отнести все вниз. И когда Зоя
оглянулась в последний раз, она увидела Саву, тихо лежащую под диваном…
Казалось, собака крепко спит. Зоя молча постояла, глядя на нее, а затем тихо
прикрыла за собой дверь и поспешила вниз на улицу к детям.
Глава 33
Сердечно поблагодарив соседей за их доброту, Зоя сняла
небольшой номер в отеле на часть тех денег, которые дал ей Джимми. На остальные
она купила новую одежду детям и приличное платье себе, старые безнадежно
пропахли дымом. Каждый вечер им приходилось ужинать в ресторане. И вот однажды,
когда она просматривала в газете объявления о приеме на работу, у нее вдруг
возникла идея. Пожалуй, это был не самый лучший вариант, но сейчас у нее не
было выбора. Зоя должна была использовать даже такую возможность.
На следующий день она надела новое платье, тщательно
причесалась, пожалев, что не осталось украшений. У нее сохранилось только
обручальное кольцо и царственная осанка, о чем недвусмысленно поведало ей
зеркало.
— Куда ты идешь, мама? — спросил Ники, глядя на ее
платье.
— Иду устраиваться на работу. — На этот раз она не
испытывала перед детьми никакого смущения.
— Ты умеешь что-нибудь делать? — со свойственной
ей непосредственностью спросила Саша, и Зоя засмеялась.
— Кое-что.
В чем Зоя разбиралась, так это в одежде; в течение последних
десяти лет она носила самые лучшие наряды, и, даже когда была ребенком, они с
Марией внимательно изучали все, что надевали их матери и другие родственницы.
Зоя знала, что такое хороший стиль, как модно одеваться, и, быть может, она
могла бы научить этому и других. На ее вкус можно было положиться. Поручив сыну
присмотреть за Сашей, но все-таки нервничая, что оставляет их одних, она села в
автобус и доехала до места, указанного в объявлении.
Это было на Пятьдесят первой улице, рядом с Пятой авеню.
Подойдя к двери, Зоя увидела, что это именно такое шикарное заведение, каким
она его себе представляла. У входа стоял швейцар в ливрее, который помогал дамам
выйти из автомобиля, а внутри модно одетые женщины и мужчины разглядывали
дорогие товары: платья и шляпы, сумочки и пальто, изумительно красивую обувь
ручной работы. Продавщицы были прекрасно одеты, у многих вид был прямо-таки
аристократический. Вот куда ей следовало пойти с самого начала, упрекнула она
себя, стараясь прогнать из памяти пожар и прося бога, чтобы с детьми на этот
раз ничего не случилось. Зоя впервые оставила их одних после той ночи, теперь
она никогда не будет уверена, что они в безопасности, когда ее нет рядом с
ними. Но она знала, что должна зарабатывать на жизнь.
