Она умела только танцевать, но отлично понимала, что в
тридцать лет уже не сможет вернуться на сцену, ведь она не танцевала больше
одиннадцати лет. Зоя до сих пор была гибкой и ловкой, но она постарела и
чувствовала себя тысячелетней старухой, идя на пробы в театр. Она уже была у
Зигфельда, и там ей сказали, что она недостаточно высокая. Неудивительно
поэтому, что она решила попробовать себя в варьете. Пройдя на сцену, она
старалась не смотреть на полураздетых женщин, ища глазами антрепренера.
— Эй, ты! — сказала старшая из женщин, не скрывая
своего удивления. — Разве ты танцуешь?
— Танцевала.
— С кем?
Зоя тяжело вздохнула, понимая, что выглядит на этой сцене
нелепо в своем скромном черном платье от Шанель. Ей следовало бы надеть
что-нибудь посветлее и попроще, но она давно продала все свои вечерние платья,
и у нее остались только темные шерстяные платья, которые она извлекла из шкафов
на Саттон-плейс, понимая, что зимой в квартире будет холодно.
— Я танцевала в дягилевской труппе в Париже.
А хореографии училась в России.
— Так ты балерина? — Танцовщица еле сдерживала
смех. Зоя молча стояла перед ней с гладко зачесанными рыжими волосами, без всякой
косметики. — Послушай, красавица! Это тебе не дом престарелых для бывших
балерин. Это варьете Фитцхью! — Она произнесла последние слова с какой-то
особой заносчивостью, и Зоя вдруг разозлилась.
— Мне двадцать пять лет, — соврала она, — и в
свое время у меня неплохо получалось.
— Ну?! Держу пари, что ты никогда не танцевала ничего
подобного.
Это было совершенно справедливо, но Зоя готова была делать
что угодно, только бы спасти детей. Она вдруг вспомнила, как впервые пришла к
Дягилеву тринадцать лет назад в Париже.
— Позвольте мне попробовать… всего один раз… я смогу
научиться… пожалуйста… — Слезы помимо ее воли навернулись ей на глаза, а в это
время маленький кругленький мужчина с сигарой прошел мимо, едва взглянув на
нее, и закричал на двух рабочих сцены, несущих декорации:
— Идиоты! Вы все сломаете! — А затем с явной
тревогой помахал сигарой женщине, разговаривавшей с Зоей:
— Чертовы девки заболели корью… надо же! Набрал по
глупости стадо старых телок, которые вдруг взяли да заболели детскими болезнями…
трое на прошлой неделе… а теперь еще семеро… Черт подери, что я скажу зрителям,
которые платят приличные деньги, чтобы посмотреть наше шоу? Что они могут
полюбоваться стадом старых шлюх, вихляющих своими толстыми задницами? Что ж, я
готов пойти на это, если они все-таки явятся на работу. — И он помахал
сигарой в сторону Зои, даже не взглянув на нее — такие, как Зоя, для него не
существовали.
Не дождавшись, что он обратится непосредственно к ней, Зоя
заговорила сама.
— Я бы хотела поступить на работу в качестве
танцовщицы. — Она говорила с незначительным акцентом, но никому и в голову
не пришло, что она русская.
Женщина подумала, что она, если судить по дорогому черному
платью и элегантным манерам, — француженка. В варьете Фитцхью француженки
не требовались.
— Вы танцовщица? — Толстяк обернулся и оценивающе
посмотрел на нее; судя по всему, впечатления она на него не произвела.
— Да. — Зоя решила ничего ему не объяснять.
— Балерина, — с нескрываемым презрением процедила
женщина.
— Болели корью? — Это было для него сейчас самое
важное, ведь десять танцовщиц уже заболели, и бог знает, сколько из них еще
могут заболеть в ближайшие дни.
— Да, болела, — пробормотала Зоя, моля бога, чтобы
она еще была способна танцевать. Возможно, она все забыла. Возможно…
Толстяк пожал плечами и сунул в рот потухшую сигару.
— Пусть она покажет, на что способна, Мэгги. Если у нее
что-то получится, то пусть остается, пока другие не поправятся.
Толстяк ушел, а женщина, которую он назвал Мэгги, недовольно
поморщилась. Меньше всего им нужна была такая изысканная бледная дамочка,
которая считала, что она слишком хороша для варьете. Но делать было нечего:
больных было столько, что шоу находилось на грани срыва.
— О'кей, — небрежно сказала она, а затем крикнула:
— Джимми! Хватит спать, иди работай!
Из-за кулис вышел чернокожий с широкой улыбкой и посмотрел
на Зою.
— Ну-с, беби, что тебе сыграть? — спросил он,
садясь за пианино.
Зоя чуть не рассмеялась нервным смехом. Что он мог сыграть?
Шопена? Дебюсси? Стравинского?
— Что вы обычно играете на пробах? — спросила она
его, и негр улыбнулся. Он сразу заметил, что перед ним стояла светская дама, из
тех, для кого наступили плохие времена, и ему стало жалко ее, эту молодую
женщину с большими зелеными глазами и тоскливой улыбкой. В этот момент она так
была похожа на ребенка, и он вдруг засомневался, танцует ли она вообще. Он
слышал и о других дамах высшего света, которые, как Кобина Райт с дочерью,
пошли работать в ночные клубы.
— Откуда ты? — Мэгги уже разговаривала с кем-то
другим, и Джимми решил, что Зоя ему нравится.
Она широко улыбнулась ему, все еще боясь наделать глупостей,
хотя рискнуть и стоило.
— Из России. Я приехала сюда после войны.
А затем он понизил голос и нервно обернулся:
— Ты когда-нибудь танцевала раньше, малышка? Скажи мне правду,
пока Мэгги не слышит. Доверься Джимми. Я не смогу помочь тебе, если я не буду
знать, умеешь ли ты танцевать.
— Я танцевала в балете в юности. После я не танцевала
одиннадцать лет, — прошептала она с благодарностью в голосе.
— Да… — Джимми огорченно покачал головой, —
Фитцхью — это не балет… — В это время, словно в подтверждение его слов, две
полуобнаженные девицы прошли мимо. — Послушай, — сказал он
заговорщическим тоном, — я буду играть как можно медленнее, а ты просто
вращай глазами и улыбайся, чуть покрутись, потряси задом, покажи ножки — и все
будет в порядке.
У тебя есть костюм? — Но по ее взгляду Джимми понял,
что костюма у нее нет.
— Извините, я…
— Неважно. — В это время Мэгги снова обратила на
них внимание.
— Ты что, собираешься весь день просиживать свой
толстый черный зад, Джимми, или мы все-таки посмотрим эту дамочку? Лично меня
она не интересует, но Чарли хочет, чтобы я посмотрела, на что она
способна. — И Мэгги презрительно посмотрела на Зою, которая молилась,
чтобы не провалиться.
Но когда Джимми начал играть, Зоя последовала его совету, и
Чарли, директор, снова пройдя мимо, чертыхнулся. Ему хотелось, чтобы Зоя
поторопилась, так как надо было посмотреть двух новых комиков и исполнительницу
стриптиза.
— Черт! Только благородных девиц мне здесь не
хватало! — в сердцах пробормотал он. — Потряси-ка задом… вот так…
покажи ножки… выше… — Зоя приподняла юбку и, покраснев, продолжала танцевать
под аккомпанемент Джимми. У нее были красивые ноги и великолепное чувство
ритма, приобретенное за тринадцать лет занятий балетом…
