В это время они подошли к дому Миллзов, и Клейтон открыл
дверь своим ключом. Сейчас в доме никого больше не было. Весь штаб генерала
находился в Шомоне.
— Хочешь чаю? — спросил он. Голос капитана гулко
отражался в пустых залах.
— С удовольствием. — На улице было холодно, а Зоя
забыла дома перчатки. Ей почему-то вспомнилась роскошная соболья шапка, которую
пришлось оставить в России. Убегали они, закутавшись в теплые платки: бабушка
решила, что дорогие меха будут слишком привлекать внимание.
Они пошли на кухню, и вскоре чайник уже кипел.
Потом они пили чай и разговаривали, а солнце медленно
садилось за садом. Она могла бы часами сидеть и говорить с ним, но внезапно
голоса их смолкли, и Зоя почувствовала, что Клейтон как-то странно смотрит на
нее.
— Мне пора отвезти тебя домой. Бабушка будет
волноваться.
Был уже пятый час, но Зоя на всякий случай предупредила
бабушку, что, возможно, не вернется к обеду.
Клейтон приехал всего на четыре дня, и им хотелось провести
вместе как можно больше времени.
— Я сказала, что мы можем вернуться поздно. — И
тут ей в голову пришла забавная мысль:
— Хочешь, я приготовлю ужин? Здесь есть какие-нибудь
продукты?
— Не знаю, — улыбнулся он. В этот момент она была
необыкновенно хороша собой. — Может, пойдем куда-нибудь? К «Максиму»? Не
возражаешь?
— Как скажешь. — Ей было безразлично, куда идти.
Она желала просто быть с ним.
— О, Зоя… — Он обошел кухонный стол и обнял ее.
Ему хотелось увести ее из дома, пока не произошло то, о чем
она потом пожалеет. Она мучительно притягивала его к себе. — Думаю, нам не
стоит здесь оставаться, — тихо проговорил он, стараясь держать себя в
руках.
— Генерал рассердится, что я была здесь? — Ее
наивность поистине была трогательной, и он тихо рассмеялся, глядя на нее.
— Нет, любимая, генерал не рассердится. Но я не ручаюсь
за себя. Ты слишком красива. Ты даже не знаешь, как тебе повезло, что я не
перепрыгнул через стол и не набросился на тебя.
Она засмеялась и радостно склонила голову ему на грудь.
— Вы так собирались поступить, господин капитан?
— Нет, но мне бы этого очень хотелось. — Они оба
совершенно расслабились. Он гладил ее длинные рыжие волосы. — Мне бы
хотелось очень многого… поехать с тобой на юг Франции после войны… и в Италию…
ты когда-нибудь была там?
Зоя покачала головой и закрыла глаза. Просто сидеть вот так,
рядом, было пределом ее мечтаний.
— Нам пора, — мягко повторил он, и Зое вдруг
показалось, что в комнате стало тихо. — Я пойду переоденусь. Я быстро.
Но ей его отсутствие показалось вечностью; сначала она
задумчиво бродила по красиво обставленным комнатам первого этажа, а затем, из
озорства, решила вдруг подняться по мраморной лестнице и попробовать отыскать
капитана наверху.
На втором этаже было еще несколько гостиных, прекрасная
библиотека с книгами на французском и на английском языках, несколько запертых
комнат, а затем вдалеке она услышала его голос. Он что-то напевал в ванной, и
она радостно улыбнулась — ей уже очень его не хватало.
— Эй?.. — позвала она, но он не услышал ее из-за
шума воды, и, когда он вошел в спальню, Зоя стояла там тихо, как лань,
притаившаяся в лесу. Клейтон был в одних брюках. Он решил еще раз побриться
перед тем, как идти с ней ужинать. В руках он держал полотенце, на лице и в
волосах блестели капельки воды.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— Что ты здесь делаешь? — В его голосе слышался
испуг — за себя, а не за прелестную Зою.
— Мне было так одиноко без тебя. — Она медленно
подошла к капитану, притягиваемая как магнитом.
Помимо ее желания что-то неотвратимо толкало Зою к этому
человеку.
Он уронил полотенце к ногам, прижал ее к себе и стал
целовать ее лицо, глаза, губы, упиваясь сладостью ее кожи… Он чувствовал, что
теряет голову…
— Спускайся вниз, Зоя. — Голос Клейтона звучал
глухо, он не мог заставить себя оторваться от возлюбленной. — Пожалуйста…
Она смотрела на него с грустью, почти с болью, но без
страха.
— Не хочу…
— Зоя, пожалуйста… — Он снова и снова целовал ее,
чувствуя, как бешено бьется ее сердце.
— Клейтон, я люблю тебя…
— Я тоже люблю тебя. — Каким-то титаническим сверхусилием
он заставил себя отступить в сторону. — Тебе не стоило подниматься сюда,
глупая девочка. — Он попытался придать себе непринужденный вид,
повернулся, слегка отстранился, чтобы достать рубашку из шкафа, но, когда
обернулся, Зоя стояла в том же положении, бессильно опустив руки. Рубашка
выпала у него из рук.
— Я больше не выдержу, малышка. — Она сводила его
с ума своей молодостью, своей чувственной красотой. — Зоя, я никогда не
прощу себе, если…
— Если что?.. — Девушки больше не было — перед ним
стояла настоящая женщина. — Раз ты любишь меня?! Какая разница, Клейтон?
Больше нет будущего… есть только настоящее. Неизвестно, что будет
завтра. — Это был самый трудный урок, который Зоя извлекла за последний
год. Она знала, как сильно она любит Клейтона. — Я люблю тебя. — Она
была такая маленькая, гордая и сильная, что у него разрывалось сердце.
Ее глаза говорили, что в ней нет страха, только
любовь, — Ты не понимаешь, что делаешь. — Он снова обнял девушку и
стал баюкать ее, как ребенка. — Я не хочу причинить тебе боль.
— Не бойся… Я очень сильно люблю тебя… ты никогда не
причинишь мне боль.
У Клейтона не осталось больше слов, чтобы убедить ее уйти.
Он слишком сильно хотел ее, слишком долго стремился к ней. Их губы слились в
поцелуе, и, больше не раздумывая, он позволил своим рукам раздеть ее, затем
бережно отнес на кровать, а она целовала его и тихо плакала. Его одежда,
казалось, сама соскользнула с него, и они упали на огромную кровать с
балдахином, раскинувшимся над ними, словно благословение. В комнате было темно,
но в свете, проникавшем из ванной комнаты, он мог видеть лицо Зои, когда
овладевал ею, целуя и обнимая ее. Клейтон любил ее так, как никогда не любил ни
одну женщину.
Казалось, прошли часы, прежде чем они оторвались друг от
друга и легли рядом, и она, вздохнув от счастья, прижалась к нему, как
крошечный зверек. У Клейтона был серьезный и даже озабоченный вид: ему не
давала покоя мысль о том, что последствия их поступка могут осложнить жизнь
девушки. Он повернулся на бок, оперся на локоть и посмотрел на нее.
— Не знаю, должен ли я сердиться на самого себя за те
минуты счастья, которые я пережил… Зоя… дорогая, ты ни о чем не жалеешь? —
Он боялся услышать ее ответ, но она улыбнулась женственной улыбкой, протянула к
нему руки, и желание снова охватило Клейтона. Они лежали, разговаривали и
занимались любовью, пока его взгляд случайно не упал на стоявшие у кровати часы
— была полночь.
