Клейтон видел, что двигается Евгения Петровна с большим
трудом. Вскоре ушел и князь, напоследок взглянув с неподдельной завистью на
Клейтона, который беззаботно улыбнулся ему в ответ. Счастливчик: красивая,
необыкновенная девушка не сводила с него глаз.
— Счастливого Рождества, Зоя. — Глаза князя были
печальны: полуночная служба произвела на него сильное впечатление.
— Счастливого Рождества, князь Владимир.
Он поцеловал ее в обе щеки и поспешил вниз к автомобилю.
Дочь с подругой ждали его дома. Как только дверь закрылась, Зоя молча
повернулась к Клейтону. Все было так горько и так сладко: старое и новое,
радость и печаль. Воспоминания и реальность… Константин… Николай… Владимир…
Федор… Антуан…
И вот теперь Клейтон… Глядя на него, она вспоминала их всех.
Волосы девушки сверкали, точно золото, в отблесках огня. Капитан тихо подошел к
ней, взял ее руки в свои и, не говоря ни слова, обнял и поцеловал ее.
— Счастливого Рождества. — Он сказал это
по-русски, так, как слышал много раз в соборе Александра Невского.
Она ответила ему так же, и потом он долго стоял, держа ее в
объятиях. Он нежно поглаживал ее волосы и слушал, как потрескивает огонь, а
Сава спала у их ног.
— Я люблю тебя, Зоя…
Раньше капитан не говорил ей этого, он хотел быть уверенным
в своих чувствах. Однако уже с сентября, когда расстался с Зоей, знал, что ее
любит.
— Я тоже люблю тебя, — едва слышно произнесла
она. — О, Клейтон… я люблю тебя… — Но что будет дальше? Идет война, а
потом он может в любой момент уехать из Парижа и вернуться в Нью-Йорк. Впрочем,
сейчас не стоило думать об этом. Да Зоя и не могла.
Он усадил ее на кушетку, и они сидели, держась за руки, как
два счастливых ребенка.
— Я так волновался за тебя. Как бы мне хотелось все это
время быть здесь.
А теперь у них всего четыре дня — крошечный островок
счастливых мгновений в беспокойном море, которое могло в любой момент поглотить
их.
— Я знала, что ты вернешься. — Она
улыбнулась. — По крайней мере я на это надеялась. — Зоя была очень
рада, что не позволила бабушке уговорить себя выйти замуж за Антуана. Если бы
послушалась, то к моменту возвращения Клейтона она могла бы уже быть замужем за
Антуаном или даже за Владимиром. Такое просто невозможно было представить.
— Ты знаешь, я неоднократно пытался вырваться. —
Он вздохнул и вытянул длинные ноги на мрачном цветном ковре, который еще больше
обветшал за последние месяцы. Все в квартире выглядело тусклым, старым,
изношенным, за исключением сидевшей рядом с ним красивой девушки с зелеными
глазами и рыжими волосами, с лицом как у бесподобной камеи, лицом, о котором он
мечтал эти месяцы, несмотря на все доводы, которые приводил сам себе, чтобы
забыть ее.
— Я слишком стар для тебя, Зоя. Тебе нужен спутник
жизни помоложе, чтобы он вместе с тобой открывал мир, чтобы он сделал тебя
счастливой.
Но кто мог быть вместо него? Сын какого-нибудь русского
князя, у которого нет ни гроша? Правда заключалась в том, что ей нужен был
человек, который мог бы позаботиться о ней, и ему страстно хотелось стать для
нее таким человеком.
— Я счастлива, Клейтон. Я никогда не была так
счастлива… — Зоя с серьезным видом повернулась к нему. — Это не имеет
значения, стар ты или молод.
Значение имеет только то, что мы чувствуем. Меня не волнует,
богат ты или беден и сколько тебе лет. Если любишь, то все это не имеет
значения.
— Но иногда это важно, малышка. — Он был старше и
мудрее ее. — Сейчас тяжелое время, ты потеряла все, идет война, ты здесь,
в чужой стране. Мы оба здесь чужие… Но позже, когда все встанет на свои места,
ты посмотришь на меня и спросишь себя: «Что я делаю рядом с этим человеком?» —
Он робко улыбнулся. — Война любит шутить. Я уже не раз убеждался в этом.
— Для меня эта война будет длиться вечно. Я не смогу
вернуться домой… Некоторые думают, что когда-нибудь мы вернемся, но теперь в
России произошла еще одна революция. Там все изменится навсегда. И сейчас мы
здесь. Теперь это — наша жизнь, это — реальность. — Зоя серьезно
посмотрела на Клейтона. В свои восемнадцать она показалась ему сейчас совсем
взрослой. — Я знаю только, что я очень люблю тебя.
— С тобой я чувствую себя молодым, маленькая
Зоя. — Он снова прижал ее к себе, и она почувствовала его теплоту и силу —
все то хорошее, что она чувствовала давным-давно, когда отец прижимал ее к
себе.
— А я с тобой чувствую себя ужасно счастливой. —
Она сама поцеловала его, и он еще сильнее стиснул ее в своих объятиях, но потом
постарался сдержать себя. Он слишком долго мечтал о ней, стремился к ней,
нуждался в ней и сейчас с трудом сдерживал свои желания. Он встал, подошел к
окну, посмотрел в сад, а затем медленно повернулся к ней. Он приехал в Париж
специально, чтобы увидеть эту девушку, а теперь вдруг испугался того, что может
произойти.
А Зоя была уверенна и спокойна, она точно знала, что
правильно поступает, выбрав его. Когда она посмотрела на капитана, глаза ее
увлажнились.
— Я не хочу делать ничего, о чем ты потом пожалеешь,
малышка, — сказал капитан, а затем спросил:
— Ты танцуешь на этой неделе? — Она покачала
головой, и он улыбнулся:
— Хорошо, значит, у нас до моего возвращения в Шомон
будет время, а сейчас мне лучше уйти.
Было уже три часа ночи, но она не чувствовала усталости,
когда провожала его до дверей; Сава шла за ними.
— Где ты остановился?
— На сей раз генерал очень любезно предоставил мне дом
Огдена Миллза. — Именно там они встретились впервые, в красивом особняке
на рю де Варенн, на левом берегу Сены, где они гуляли в саду во время приема в
честь русского балета.
— Могу я зайти за тобой завтра утром?
Она радостно кивнула.
— Я приду в десять. — Клейтон еще раз поцеловал ее
в дверях, чувствуя, что начинается какая-то другая, новая жизнь.
— Спокойной ночи, господин капитан, — пошутила
Зоя, и глаза ее сияли, как никогда прежде. — До свидания, любимый, —
тихо добавила она, когда он сбежал вниз по лестнице, едва сдерживаясь, чтобы не
пуститься в пляс. Он твердо знал, что никогда прежде не был так счастлив.
Глава 21
— Ты, наверное, очень поздно вчера легла, —
спокойно сказала бабушка за завтраком. Зоя разрезала ей несколько яблок и
поджарила ломтики хлеба, который принес им Клейтон.
— Не очень. — Девушка отвела глаза и стала пить
чай, украдкой отломив кусочек шоколада.
— Ты все еще ребенок, малышка. — Евгения Петровна
с грустью посмотрела на внучку. Графиня ждала развития событий и боялась их.
Капитан производил впечатление хорошего человека, но время было очень тревожное.
Князь Владимир многое сказал ей этой ночью, и она не могла не согласиться, что
боится за будущее Зои. Капитану Клейтону Эндрюсу стоит впредь быть
благоразумнее. Но он так рвался из Шомона, похоже, он тоже потерял голову.
Всем, кто видел его, было ясно, что в Зою он влюблен без памяти.
