— Один подвиг мало, — продолжал упрямиться Муромец. — Да и то не ратный он вовсе.
— Ну не скажи, — возразил Колупаев. — У нас на Руси никто тебя еще не смог переплюнуть. Ты у нас настоящий герой. Ведь как народ мыслит? Ежели ты Горыныча убил, это так, фигня. А вот ежели двадцать бочонков меда зараз выдул и даже глазом не моргнул, то уже герой. Песни о тебе слагают, добры девицы щупать себя дают.
— Так уж и дают? — нахмурился богатырь, вспоминая красавицу Кимку. — Значит, не поможешь мне с подвигом?
— Никаких подвигов! — отрезал Степан. — Уж извиняй, но подвиги — это по моей части. Лучше не срамись… хотя…
И кузнец вдруг подумал, что ежели Муромец в самое ближайшее время опростоволосится, то ему (кузнецу) это будет только на пользу. Пускай честной народ узнает, какой на самом деле этот богатырь непобедимый.
Просто отличная мысль, хотя и подлая.
* * *
В то утро Всеволод Ясно Солнышко проснулся раньше обычного, когда еще даже светать не начало. Тревожное чувство заставило князюшку встать с теплой кровати, одеться и отворить ставни спальни, дабы можно было оглядеть покрытые предрассветными сумерками окрестности.
Осмотр окрестностей поверг Всеволода сначала в легкое недоумение, а затем в ярость.
К княжьему терему крались живые кусты.
Медленно ползли, затем замирали на время и снова двигались, тихо шурша желтыми ветками.
Вытащив из-под подушки заокеанскую «дозорную трубу», князь решил разглядеть эти двигающиеся кустики поближе. Покрутил маленькие колесики, повернул стекла и, хищно улыбнувшись, узрел среди сухих веток раскрасневшуюся харю пьяного дровосека.
— Значит, снова штурм! — довольно проговорил Всеволод, потирая ладони. — Кто же этих супостатов из ямы-то выпустил? Узнаю, вздерну на виселице.
С этими словами князь снял со стены свой любимый охотничий лук и, сладко зевнув, выпустил в окно первую стрелу.
Раздался приглушенный крик, и один из «кустиков» сразу повалился на бок. Всеволод снова схватился за «дозорную трубу». Как он и ожидал, стрела угодила одному из дровосеков точно в торчавший кверху зад.
— У… волки позорные, — приговаривал князь, целясь в очередной «кустик».
Зазвенела тетива, взвизгнула стрела. Вторая цель была повержена. Тут-то до тупоголовых и дошло, что их тайная операция раскрыта.
— Долой! — взревели лесные труженики и, повскакивав с земли, бросились прочь от княжеского терема.
— Доло-о-о-о-ой! — гневно доносилось издалека. «Будут заходить с тыла, поганцы!» — догадался Всеволод.
— Николашка! — Тишина.
— Николашка, мать твою за пятку!!!
В спальню ворвался заспанный секретарь:
— Что случилось, князюшка, половцы?
— Нет, дровосеки!
— Опять?
— Какой-то… гм… нехороший человек помог им выбраться из волчьей ямы. Часом, не ты ли, Николашка, оказался этим добряком?
— Да что ты, князюшка, как можно?!! — Секретарь неотрывно глядел на наложенную на тетиву стрелу. — Да чтобы я… вот не сойти мне с ентого места!
В этот момент терем вздрогнул, и Николашка нелепо повалился на пол.
— Ага! — смекнул князь, бросившись вниз.
По первому этажу терема в панике метались полураздетые дружинники в исподнем да в ратных шлемах.
Позорище!!!
— Князь! — закричали славные воины. — Дровосеки тараном дверь ломают!!!
— Чем ломают?
— Бревном неотесанным!
— Все на стены! — Всеволод грозно взмахнул луком.
— Какие стены?!! — ужаснулись дружинники, заподозрив князя во внезапном помешательстве.
— Вернее, на крышу, — поправился Всеволод. — Я все забываю, что живу не в замке.
Терем снова содрогнулся, где-то на втором этаже с грохотом отвалились ставни.
— Да они мне весь заокиянский ремонт испоганят! — возмутился князь.
Кое-как напялив на себя доспехи и гулко топая, дружинники полезли по узкой лестнице на чердак.
— Князя, князя вперед пропустите! — кричал Николашка, вооруженный невесть откуда взявшимися в тереме вилами.
Князя пропустили.
Двое дружинников с лязгом и ругательствами свалились с лестницы вниз. Кто-то, судя по крикам, сломал руку.
— А вот и первые контузии! — недовольно пробурчал Всеволод. — Ну я этим голодранцам сейчас покажу!
— Долой!!! — донеслось снаружи, и в дубовые двери снова врезался таран.
На этот раз Ясно Солнышко хорошо подготовился к возможному штурму. Да, конечно, он не ожидал, что атака дровосеков случится так скоро. Но какая теперь уже разница? Главное, что он успел подготовиться.
Эллинского вина в княжеских погребах больше не было, так что пришло время для новых методов борьбы с реакционными трудовыми массами.
— Доло-о-о-о-ой…
На просторной крыше уже все было готово для отражения штурма. Дружинники, весело гогоча, выкатили из чердачного окна на самый край огромную бочку в железных обручах.
Кое-кто из витязей уже азартно поплевывал сверху в пышущих праведным гневом смутьянов.
— Не шалить! — строго приказал Всеволод, и дружинники послушно отпрянули от края крыши. — Расположить бочку строго над входом!
— Сделано, князюшка!
— Приготовиться! Как только они снова грохнут…
Бревно в очередной раз с треском врезалось в крепкие двери.
— Давай!!!
Дружинники ухнули и с гиканьем вылили содержимое бочки. Деготь нехотя ринулся вниз. Раздались душераздирающие вопли.
— Перья! — скомандовал Всеволод, взмахивая луком.
Двое дружинников проворно высыпали вниз из заранее приготовленных мешков куриные перышки.
— У-у-у-у… — донеслось снизу.
— Ну прям зима настала, — восхитился Николашка, ловко метнув в кого-то ржавые вилы.
Феерическое действо и вправду очень напоминало внезапно выпавший в начале осени снег. Перья кружились вокруг терема, словно хоровод мокрых февральских снежинок.
— Что, получили?!! — прыгал по крыше князь. Дровосеки в панике метались по двору. Непонятно откуда взявшиеся черные чудовища в перьях напугали их до беспамятства. Прошло несколько минут, прежде чем «чудовища», громко матерясь, объяснили, что они, мол, свои. Но все равно часть протрезвевших бунтарей с дикими визгами успела убежать в лес.
— Враги понесли серьезные потери, — довольно констатировал Николашка, записывая в бересту происходящее, так сказать по горячим следам. — Назову-ка я сей свиток «Битва за удел Сиверский».
