* * *
Конечно, Степан понимал, что ввязались они с Муромцем в совершенно безнадежное дело: летописца сыскать. Как же, сыщешь ты его, коль ни имени не знаешь, ни места его проживания.
Но лиха беда начало. Стали Колупаев с Ильей встречный люд на дороге расспрашивать. Так, мол, и так, слыхали вы о таком, а ежели слыхали, то что? Но все сведения были обрывочные, разрозненные, противоречивые.
Кто говорил, что в Вологде этот летописец окопался, кто утверждал, что на Ижоре супостат проживает, труды лживые строчит.
Непонятно.
По одним сведениям, он монах, по другим — грек древний, по Руси на осле путешествующий.
Одним словом, темный лес и злые половцы!
— Так дело не пойдет! — решительно заявил Колупаев после того, как один крестьянин стал клясться да божиться, что сей летописец женщина.
Муромец даже за копье булатное схватился, так этот мерзавец ему надоел. Говорливый крестьянин попался на редкость.
Увидел копье и сбежал. Ну, туда ему, болезному, и дорога…
— И вправду мы так ничего не добьемся, — согласно кивнул Илья. — Совсем запутались. Нужен нам мудрый совет, не знаешь ли ты, Степан, у кого бы испросить?
Колупаев задумался.
Брехунов на Руси выше крыши княжеского терема. Никому доверия не было, особенно дровосекам. Все брешут. Даже князья, но у тех это профессиональное.
— Есть одно место, — наконец изрек кузнец, — но не знаю я, правда ли это, хотя попробовать стоит.
— Рассказывай! — решительно потребовал Муромец, и Степан рассказал…
* * *
До нужного места они добрались засветло.
На небольшом холме стояло гигантское изваяние, вернее, часть изваяния, а именно: громадная человеческая голова.
— Мне Кощей под пытками рассказывал, — шепотом сообщил Илье Колупаев, — и про место это, и про чудеса неслыханные.
— А может, соврал он?!! — усомнился Муромец.
— Под угрозой чесночной похлебки? — рассмеялся кузнец. — Я бы враз кровососа ею накормил, коль заметил бы, что врет мне все.
При ближайшем рассмотрении холм оказался песчаным, а голова…
— Ешки-матрешки!.. — прохрипел Муромец, изумленно тараща глаза. — Да она ведь живая!
— Конечно, живая! — подтвердил кузнец. — Это и есть Мудрая Голова!
Мудрая Голова, судя по всему, дремала.
Венчал ее дивной красоты боевой шлем. На лице Головы имелась буйная растительность: длинные усища и борода, полностью скрывавшая шею или то, что там у нее (Головы) от шеи осталось.
— Говорят, славный был витязь, — сообщил Степан. — Из народа велетней, проживающих на севере. Вот, забрел на Русь и головушку свою здесь сложил.
— Дык енто еще ухитриться надо! — покачал головой Муромец, дивясь диву дивному.
— Говорят, что его сам князь Змей Змеевич… того… — добавил Колупаев. — Одолел в равном бою.
— Чудно, — выдохнул Илья, рассматривая трепещущие ноздри обезглавленного великана.
Голова безмятежно дышала, ноздри с шумом засасывали в себя воздух и с таким же шумом выталкивали его наружу. Пахло от Мудрой Головы, как ни странно, медовухой.
«Хорошо, что повозку с Буцефалом мы оставили далеко отсюда, — подумал Степан, легонечко дергая Мудрую Голову за левый ус. — То-то конячка бы испужалась, удар Буцефалушку бы на месте и хватил!»
Главная причина, по которой богатыри оставили повозку в стороне, была в том, что к Мудрой Голове (как говаривал Кощей) следовало подбираться в полной тишине и не дай бог разбудить ее раньше времени. В противном случае голова начинала страшно ругаться и плевать в незваных гостей едкой слюной.
Ясное дело, не любил обезглавленный великан непрошеных гостей. От того, наверное, не любил, что те вопросов слишком много ему задавали. Вот и оборонялся, бедняга, как мог. А плевок такой громадины… страшно и подумать.
Мудрая Голова не просыпалась.
Кузнец дернул за ус сильнее.
Голова шевельнула бровями, подвигала мясистым носом и сладко зевнула.
— Если сейчас чихнет, — предупредил Колупаев, — то нам звездец.
Муромец тут же воткнул в песок длинное копье и крепко за него ухватился.
— Не поможет, — кисло усмехнулся Степан.
Но Мудрая Голова не чихнула.
Открыв правый глаз, она с неудовольствием уставилась на двух посмевших потревожить ее сон незнакомцев.
ГЛАВА 5
Мудрая Голова да Навьи колобки
— Тю! — сказал обезглавленный великан. — Опять эти полурослики, никакого спасу от вас, хоббитов, нету.
— Чего-чего? — переспросил Колупаев.
— Как ты нас, тыква тухлая, назвал?!! — грозно прорычал Илья Муромец.
Мудрая Голова тут же набрала в рот побольше слюны, но плюнуть все-таки не решилась. Уж больно близко богатыри находились. Плевок не только на них, но и на бороду наверняка попадет.
А что может быть хуже обслюнявленной бороды?
Ну, наверное, обслюнявленные усы.
— Мы к тебе за дельным советом пришли, — без обиняков объявил кузнец.
— Ну еще бы! — буркнула Мудрая Голова. — Вы за другим ко мне и не ходите. Нет чтобы просто поболтать о том о сем: о погоде, например, о делах государственных, о скором Общероссийском Вече.
— Кончай трепаться, — выкрикнул Муромец. — У нас времени мало! Будешь пустословить, правый глаз выколю!
И Илья зловеще потряс над головой булатным копьем.
— Ишь ты, — усмехнулась Голова, — не успел на холм забраться, как уже угрожает глаз выколоть. Уж не великий ли русский богатырь Илья Кретинович Муромец ко мне заявился?
— Он самый, — подтвердил Муромец, явно не обратив внимания на чудное отчество.
— А подвиги ты свои, значит, во сне совершал? — с еще большей издевкой поинтересовалась Мудрая Голова.
— Каком таком сне?
— Летархицком!
Илья сконфуженно притих.
— Значит, тебе известна наша беда? — спросил Колупаев, с недоверием поглядывая на лукавый прищур обезглавленного гиганта.
— Понятное дело, известна! — подтвердила Голова. — Мне вообще все известно, что в Руси вашей происходит. Недаром торчу на высоком холме — окрестности обозреваю, ушами слушаю, обо всем ведаю.
— А ну-ка… — ухмыльнулся Муромец, желая проверить хвастающегося великана. — Скажи-ка мне, любезный, что я ел давеча на обед?
— Чеснок с хлебом, — сразу же ответила Мудрая Голова и ехидно улыбнулась.
