Лорел гордо вскинула голову.
— А что, если мы трахнемся и никому не скажем?
Мак закатила глаза.
— Ой, не надо. Во-первых, ты никогда не могла промолчать, а во-вторых, даже если ты не скажешь, мы поймем.
— Ты права, и это отвратительно. И никто не дал нам полный месяц?
— Никто.
— Ладно. У меня встречное предложение. Поскольку это мой секс — в перспективе, — я тоже имею право участвовать. Я вношу сотню, и если мы продержимся тридцать дней, банк мой.
Мак с Эммой разразились возражениями, но Паркер их утихомирила.
— Вы прекрасно понимаете, что это справедливо.
— Ты же знаешь, как она азартна, — заныла Мак. — Она продержится только для того, чтобы выиграть пари.
— Значит, она честно заработает эти деньги. Давай сюда сотню. Я добавлю твою ставку.
Лорел победно потерла руки.
— Держитесь. Наконец-то сексуальный мораторий принесет плоды. Ладно, мне пора глазировать торт. Пока, простофили.
— Еще посмотрим, кто из нас простофиля, — откликнулась Паркер, когда Лорел, пританцовывая, покинула комнату. — Ладно, дамы, за работу.
8
Раньше Лорел куда-то выходила с Делом только в компании и сейчас, перед первым настоящим свиданием, волновалась. Ей было и интересно, и неловко. Правда, долгое знакомство имело свои преимущества. Ни ему, ни ей не нужно было рассказывать историю своей жизни, они уже столько знали друг о друге. Не все, разумеется, но очень многое. И тем забавнее было заполнять пробелы.
Лорел знала, что, учась в Йеле, Дел делал обзоры для «Юридического журнала», а на последнем курсе играл в бейсбол, знала, что он страстно увлечен и юриспруденцией, и бейсболом. Однако она не знала, что выбор карьеры дался ему нелегко.
— Я даже не представляла, что ты всерьез рассматривал профессиональный бейсбол, — удивилась Лорел, подумав, что подобное обычно узнаешь на третьем свидании.
— Это был мучительный выбор и настолько серьезный, что я предпочитал помалкивать.
После кино они гуляли по парку вокруг посеребренного луной пруда, ели мороженое в сладких вафельных рожках — по мнению Лорел, отличное завершение ни к чему не обязывающего свидания.
— И что стало последней каплей?
— Я был недостаточно хорош.
— Откуда ты знаешь? Я видела, как ты играл в бейсбол в академии и пару раз в Йеле, а потом в софтбол. — Чуть хмурясь, она разглядывала его профиль. — Я не молюсь на бейсбол, как некоторые, но я в нем разбираюсь. Ты понимал, что делал.
— Естественно. И был довольно хорошим игроком, но этого недостаточно. Может, если бы приложил побольше усилий, то подошел бы. Я общался с агентами запасного состава «Янкис».
Лорел подтолкнула его локтем:
— Да ты что! Серьезно? «Янкис» тебя вербовали? Я не знала. Почему я не знала?
— Я никому не рассказывал. Мне пришлось делать выбор: стать средним бейсболистом или хорошим юристом.
Лорел без всяких усилий мысленно увидела его мальчишкой, играющим в Малой лиге. Боже, он и тогда уже классно играл.
— Ты любил бейсбол.
— И сейчас люблю. Я просто понял, что не люблю так сильно, чтобы ради него отказаться от всего остального. Значит, я был недостаточно хорош.
Лорел его понимала, прекрасно понимала. И задавалась вопросом: смогла бы сама сделать столь разумный выбор и отказаться от чего-то, очень любимого и желанного?
— Ты когда-нибудь сожалел о сделанном выборе?
— Каждое лето. Минут пять. — Дел обнял ее за плечи. — Зато в старости, сидя в кресле-качалке на парадной веранде, я буду рассказывать правнукам, как давным-давно меня вербовали «Янкис».
Лорел не смогла представить его стариком и улыбнулась.
— Они тебе не поверят.
— Еще как поверят. Я же буду их любимым прадедушкой с полными карманами конфет. А ты? Приведи свой пример, когда ты сожалела о сделанном выборе.
— Пожалуй, у меня их больше, чем у тебя.
— Почему?
— Потому что ты и Паркер как будто всегда знаете, что вам нужно, чего вы хотите. Ну, ладно, — согласилась Лорел, похрустывая сахарным рожком. — Иногда я представляю, как уехала бы во Францию, открыла бы собственную кондитерскую… и крутила бы бесконечные романы.
— Ну, куда же без них.
— Я бы создавала десерты для аристократов и звезд и железной рукой правила бы своим персоналом. — Лорел энергично, как настоящая француженка, замахала руками. — Allez, allez! Imbeciles! Merde!
Дел рассмеялся и исхитрился откусить от ее мороженого.
— Я была бы ужасна и гениальна, и всемирно знаменита, летала бы на самолете в самые экзотические страны печь торты на дни рождения маленьких принцесс.
— И ненавидела бы каждую минуту такой жизни. Кроме французских ругательств, естественно.
Лорел, не в силах проглотить больше ни капельки, выбросила остаток рожка в урну.
— Возможно, но все равно иногда я об этом думаю. И я делала бы точно то же, что сейчас. Мне не пришлось бы выбирать.
— Нет, пришлось бы. Одна или с партнерами, остаться дома или рискнуть в Европе. Очень серьезный выбор. И знаешь, если бы ты уехала во Францию, то без нас зачахла бы от тоски.
Боже, истинная правда, однако Лорел отрицательно покачала головой:
— Сомневаюсь, что у меня было бы на это время. Я погрязла бы в бурных романах и непомерном честолюбии. Иногда я с любовью вспоминала бы вас и прилетала бы в Нью-Йорк, чтобы ослепить вас своим европейским блеском.
— У тебя есть европейский блеск.
— Неужели?
— Иногда за работой ты бормочешь или ругаешься по-французски.
Лорел остановилась, нахмурилась.
— Правда?
— Время от времени и практически без акцента. Забавно.
— Почему никто никогда не говорил мне об этом?
Дел взял ее за руку, переплел ее пальцы, увлек в сторону от пруда.
— Может быть, думали, что ты знаешь.
— Может быть.
— И если бы ты улетела в Европу, то все время размышляла бы о том, что могло получиться здесь.
— Да, верно. А иногда и представляю прелестную кондитерскую в маленьком городке в Тоскане, где дождь идет только по ночам, и очаровательные малыши забегают за сладостями. Это было бы не хуже Франции.
— Но мы оба здесь, в Гринвиче.
— И в итоге это самое хорошее место.
— Сейчас? — Дел приподнял ее голову, наклонился, поцеловал в губы. — Почти идеальное.
