– Надежда Игоревна, – тихонько окликнул он следователя, – взгляните на фотографии. Это сестра и мать Аверкиной?
Рыженко сделала несколько шагов и остановилась перед диваном.
– Да, это их мать. А что?
– Ничего, – пожал плечами Кирган. – Просто спросил.
Он ждал, пока криминалист сделает свою работу, и продолжал думать о Наташе. Эта тетка с противным угрюмым лицом бросила старшую дочь с несовершеннолетней сестрой и десять лет не появлялась. Приехала только тогда, когда случилось несчастье, выспросила про наследство и уехала, даже не повидавшись с Наташей. А Наташа хранит ее фотографию, да не где-то в альбоме, засунутом в глубину книжных полок или вообще заброшенном на антресоли, а на прикроватной тумбочке, чтобы каждый день видеть. Неужели человеческая способность к любви настолько безгранична?
Рыженко тем временем стала что-то рассматривать на туалетном столике, открывая и закрывая круглые фарфоровые коробочки, в которых обычно хранятся колечки и серьги.
– Андрей Васильевич, – она протянула эксперту два колечка, – у тебя есть приборчик для определения размера? Ну или просто диаметр измерить.
Криминалист недоуменно посмотрел на нее, взял оба кольца и через очень короткое время произнес:
– Пятнадцать с половиной. Ручки как у птички лапки.
Надежда Игоревна удовлетворенно кивнула, но что она имела в виду – Кирган не понял.
По договоренности с Ленаром Виталий созвонился со знакомым слесарем, который заверил, что по первому же звонку подъедет и вставит в дверь новый замок. Не оставлять же квартиру открытой! Конечно, следователь ее опечатает, но при отсутствии замка кого может остановить бумажка с печатью и подписью? Вообще-то брать у Натальи особо нечего, но все равно надо принять меры к тому, чтобы квартиру не обнесли подчистую.
– Надежда Игоревна, как вы думаете, долго еще? – обратился он к следователю.
– А вы что, торопитесь, господин адвокат? – недовольно взглянула на него Рыженко.
– Нет, но я должен вызвать слесаря, чтобы он вставил новый замок.
– Еще час, не меньше. Надо все проверить.
Ну, час так час. Кирган посмотрел на понятых, которые маялись без дела и явно скучали. Ничего, им еще повезло, в отличие от тех, которые были здесь при обыске, когда фотографировали и описывали денежные средства. Вот это была морока!
Он вытащил телефон и позвонил мастеру:
– Замок можно вставлять через час-полтора.
– Лады, тогда я выезжаю потихоньку, – ответил слесарь.
Кирган смотрел, как работает криминалист, и про себя молился, чтобы следы, которые ему удастся обнаружить и зафиксировать, оказались пригодными для идентификации и принадлежали Ларисе Скляр. Если все получится, то совсем скоро его подзащитная выйдет на свободу.
Надежда Игоревна сидела, опершись лбом на руку, и перечитывала заключение эксперта-трасолога. Неужели Кирган был прав с самого начала? Неужели она проявила слепоту и недальновидность? «… Врезной сувальдный замок с одним ключом… осмотром внутренних поверхностей корпуса замка и деталей запирающего механизма под различными углами к источнику освещения и с помощью приборов увеличения установлено: наличие на крышке и основании корпуса в месте расположения ключевой скважины следов скольжения в виде концентрических дугообразных и кольцевых трасс. Форма, размеры, степень выраженности, расположение и механизм следообразования данных следов свидетельствуют о том, что они оставлены торцами бородок и могли быть образованы в результате эксплуатации замка приданными ключами. Однако наряду с тем выявлены следы, отличные от следов, образованных приданным ключом, по степени выраженности (глубина, наличие грубых задиров металла). Наличие данных следов позволяет сделать вывод о том, что исследуемый замок мог быть отперт не приданным ключом, а другим ключом со схожими размерными характеристиками». Вот, значит, как! «Ключ со схожими размерными характеристиками» – это ключ, сделанный в мастерской по образцу или слепку. А приданный – заводской, тот, который идет в комплекте с замком.
Результаты исследования объектов со следами рук еще не готовы, но эксперты обещали сделать быстро, потому что в данном случае речь шла об ориентирующей информации, необходимой для оперативной работы. Но отчего-то Надежда Игоревна уже не сомневается в том, каковы будут эти результаты. Есть свидетель, который в день убийства видел Ларису Скляр возле дома Екатерины Аверкиной. И есть свидетель, видевший Ларису в тот же день, часом позже, поднимающейся на лифте в доме Натальи. И есть заключение трасолога о наличии следов, свидетельствующих о том, что замок в двери квартиры Натальи могли открывать «неродным» ключом. Вроде бы все сходится.
Но зачем? В чем смысл? Где мотив?
Может быть, она что-то проглядела? Надежда Игоревна бросила взгляд на часы: половина седьмого. Надо остаться и еще раз внимательно изучить материалы дела, которое она начала вести полтора месяца назад и уже основательно подзабыла, поскольку дел-то в производстве много, поди упомни все. Да и время прошло. Принимала она дело Аверкиной к производству накануне Нового года, когда началась обычная запарка со сроками и отчетностью, голова была занята черт знает чем, могла и пропустить что-то важное. Вот не заметила же она, что в протоколе осмотра места происшествия нет подписи судмедэксперта! Спасибо Киргану – подсказал. Хотя чего ждать от адвоката? Да чего угодно, только не великодушия к противнику. Наверняка не от чистого сердца указал он ей на этот промах, держал что-то при себе, то ли камень за пазухой, то ли козырь в рукаве.
Она открыла форточку и вышла на несколько минут из кабинета: пусть проветрится, что-то душновато после рабочего дня, в течение которого в этом кабинете кого только не было и что только не происходило! А голова нужна свежая, потому что момент ответственный. Через две недели закончатся два месяца, отведенные законом на проведение предварительного следствия. За две недели Рыженко должна постараться все закончить, а как тут закончишь, когда, кажется, впору все заново начинать? Конечно, рапорт о продлении сроков еще никто не отменял, но руководство такие рапорты страсть как не любит, у них отчетность: процент дел, законченных расследованием в установленные законом сроки. И процент этот должен быть высоким, иначе не похвалят.
Надежда Игоревна прогулялась по коридору до лестницы, прошла два пролета вверх, потом четыре вниз, потом снова два вверх и оказалась на своем этаже. Ну вот и ладно, кровь немножко разогнали, в кабинете уже прохладно и свежо, можно возвращаться.
Первое, что сделала следователь Рыженко, снова усевшись за свой стол, – достала из сейфа вместе с делом специальный конверт с вещдоками и вынула кольцо, снятое с большого пальца правой руки погибшей Кати Аверкиной. Измерила диаметр обычной канцелярской линейкой, посмотрела в сопоставительную таблицу: а размер-то отнюдь не пятнадцать с половиной и даже не шестнадцать. Восемнадцать. Это кольцо ни при каких обстоя– тельствах не могло оказаться на руке Натальи Аверкиной, оно просто в ту же секунду свалилось бы даже с ее большого пальца.
