– Нет у меня никого, всех подружек растеряла, когда начала вкалывать и копить деньги на лечение. Дружба ведь требует времени, надо звонить, подолгу разговаривать, надо встречаться, ездить куда-то, к себе приглашать. А у меня этого времени нет. С того момента, как Катя получила эти злосчастные деньги, я про них разговаривала только с Ленаром и еще с Лялей, это медсестра, она в нашей больнице работает, мы с ней приятельствуем. Когда у нас смены совпадают, много болтаем, если, конечно, время есть, в основном по ночам. Еще я рассказывала про наследство Нине, мы с ней дружили, когда в медучилище учились, с тех пор регулярно перезваниваемся, а вот встречаемся совсем редко. И еще Люсе, мы с детства в одном доме жили, пока я замуж не вышла и не переехала, с детства общались, она и Катю знает… знала… Она мне как-то позвонила, в ноябре, кажется, сообщила, что родила второго ребенка, спросила, как у нас с Катей дела, вот я ей и рассказала.
Кирган попросил дать координаты этих женщин и теперь начал встречаться с ними. Первым делом он поехал в больницу и поговорил с медсестрой Лялей.
– Ой, что вы, – замахала руками девушка. – Наташка так радовалась за свою сестру, говорила, что теперь она сможет сделать себе все операции и стать красавицей, как мечтала.
– А Аверкина ничего не говорила о том, что лучше бы сестра отдала ей деньги на лечение от бесплодия?
– Даже речи не было! – горячо заверила его Ляля.
– И о том, что сестра пообещала ей деньги на лечение, она тоже не говорила?
– Почему же, говорила. Наташка даже съездила в клинику на какие-то предварительные обследования, но потом все заглохло. Больше ничего не происходило. Наташка все время рассказывала, как ее сестра целыми днями сидит в Интернете и ищет информацию об операциях и клиниках, звонит куда-то, какие-то проспекты все время изучает. И никакого раздражения, никакой злости я в ее голосе не слышала. Наоборот, она все время говорила о том, что несет ответственность за Катю и хочет сделать все для того, чтобы та была счастливой и устроила свою личную жизнь. Конечно, она беспокоилась за Катю, потому что очень ее любила.
– О чем беспокоилась? – спросил Кирган.
– Ну, эти операции – это же небезопасно. Могут быть всякие осложнения, в том числе фатальные. Были такие случаи. А Наташка все-таки медработник, хоть и без высшего образования, но в медицине разбирается, а в некоторых вопросах – так еще и получше иного врача. Она все время чему-то училась, читала литературу, задавала докторам вопросы всякие, ходила вместе с ними смотреть сложных больных. В общем, она любит свою работу, ей бы врачом быть, а не медсестрой. И она боялась, как бы с Катей при этих операциях чего не случилось.
В точности то же самое Виталию Киргану сказали две другие приятельницы Наташи Аверкиной.
Ну что ж, теперь можно ехать к Рыженко.
Когда он положил перед следователем ходатайство о допросе свидетелей и адвокатские опросные листы с протоколами бесед и подписями опрошенных, Надежда Игоревна мазнула по ним глазами и выжидательно посмотрела на Киргана:
– Что это вы мне принесли, господин адвокат?
– Ходатайство о допросе трех свидетельниц, которые могут показать, что Аверкина и не помышляла о деньгах сестры, наоборот, она радовалась, что у Екатерины теперь появится возможность осуществить все свои мечты. Аверкина не завидовала сестре и не сердилась на нее за то, что она не поделилась деньгами.
– И зачем мне это? Как их показания могут повлиять на оценку всех остальных доказательств?
– Ну как же, Надежда Игоревна, а мотив? Ведь следствие исходит из того, что Аверкина убила сестру из корыстных побуждений, а эти свидетели…
– Эти свидетели никак не смогут опровергнуть тот факт, что у Аверкиной были при обыске найдены деньги сестры, – оборвала его Рыженко.
– То есть вы мне отказываете?
Следователь выдержала паузу, потом придвинула бумаги к себе.
– Я рассмотрю ваше ходатайство и дам ответ в установленный законом срок. Сроки, я надеюсь, вам известны, господин адвокат?
В ее голосе послышалось ехидство. Ну, ясное дело, законом предусмотрен трехдневный срок рассмотрения ходатайств, и следователь имеет полную возможность не дать ответ сразу, а потянуть, сославшись на занятость.
– Значит, мне позвонить вам через три дня? – осторожно уточнил Виталий.
– Я уведомлю вас о своем решении в письменном виде, ответ получите по почте. – Она уже не смотрела на Киргана, уткнувшись в разложенные на столе бумаги.
Кошмар! Впрочем, этого следовало ожидать. Честно говоря, после процесса над скинхедами от Надежды Игоревны Рыженко можно ожидать чего угодно. Но и у нее есть свои резоны, Кирган не имеет права этого не признать. Человек может подругам говорить одно, а в голове вынашивать совсем другое. Показания этих женщин ее ни в чем не убедят, и тратить время на них она не собирается.
Ну а что касается ответа по почте, то тут мы еще поцарапаемся, подумал адвокат. Через три дня он позвонит и попробует договориться по-хорошему, пусть Рыженко ответит, какое решение по его ходатайству она приняла. Если решит удовлетворить и допросить свидетелей, это будет неслыханной победой. Если ограничится только приобщением адвокатских протоколов к делу, тоже неплохо, а свидетелей потом можно будет и в судебное заседание вызвать. А вот если откажет, значит, открыто объявит ему войну.
Ну что ж, он это заслужил.
И снова Виталий Кирган приехал на Шоссейную улицу в следственный изолятор. Он уже не мог припомнить, когда в последний раз вел дело, требовавшее таких частых и многочисленных посещений подследственного. Везенье давно закончилось, и, несмотря на то что он приехал с утра, все «допросные» уже были заняты, пришлось ждать полтора часа. Потом он ждал уже в самой «допросной», пока приведут Наталью Аверкину. Судя по всему, Ленар деньги на ее лицевой счет перевел, а может, передачи приносил, во всяком случае, выглядела Наташа чуть лучше. Волосы вымыты и лежат вокруг лица густой ровной рамкой, и свитер на ней другой, явно с чужого плеча – слишком свободный, зато даже на вид очень теплый. Она все еще была простужена, из носа по-прежнему текло, но теперь у нее были бумажные носовые платки, которые она прятала в рукаве. Виталий не смог бы объяснить, почему ему приятно видеть такие позитивные перемены в своей подзащитной, но факт оставался фактом: он обрадовался.
– Помните, как вы втроем пришли домой к Кате, вам тогда покупали одежду? – начал свои изыскания Кирган.
– Помню, – кивнула Наташа.
– Это та одежда, в которой вы были в день убийства сестры?
– Да, в ней меня и арестовали.
– При каких обстоятельствах вы ее купили?
Наташа недоуменно взглянула на него.
– Это что, важно?
– Очень важно, – негромко сказал Виталий. – Даже не представляете себе, насколько важно. Вспоминайте все подробно.
