Алёна изумленно воззрилась на Малютину. Ого, какие слова!
Раньше Алёна слышала такое только от своей ненормальной сестрицы, но от Инги
всего можно ждать, а вот от респектабельной Фаины… Видно, крепко достал их тут
Рашид, если в ход пошла тяжелая матерная артиллерия. Да уж, Алёна отлично
знает, как он может доставать!
Интересно все-таки, зачем позвала ее Фаина? Показать, как
умеет крыть матом? Пожаловаться на Рашида? Счет за разбитое окно предъявить?
– Ну хорошо, – задумчиво сказала Фаина Павловна. –
То есть ничего хорошего во всем этом нет. А дальше, у меня такое впечатление,
будет еще хуже. Ты… ты никогда не думала уехать – хотя бы на время?
– Я уже уезжала – в Выксу, – напомнила Алёна. – Но
там я не могу, просто не выдерживаю.
– Ну, что такое Выкса! – пренебрежительно махнула рукой
Малютина. – Уехать в другой город, за границу, в конце концов, развеяться,
прийти в себя, понять, что жизнь еще очень даже не кончилась…
– Это в тур, что ли? – угрюмо спросила Алёна. –
Нету у меня денег по турам разъезжать!
– Ну а если не в тур? А если речь идет о работе?
Алёна недоверчиво покосилась на нее.
– У меня есть одна знакомая, – с улыбкой пояснила
Малютина, – которая недавно обратилась ко мне с просьбой: порекомендовать
ей хорошую медсестру для работы сиделкой при одном богатом пациенте. Пациент
живет – не падай! – аж в Иордании. Знаешь, что это такое?
Алёна сдержанно кивнула, надеясь, что Фаина Павловна не
станет ее экзаменовать. Если честно, про Иорданию она знала только то, что там
живут иорданцы. И что их король женат на какой-то фотомодели или кинозвезде из
Европы. А может, из Америки. Что-то в этом роде она читала… не вспомнить уж,
где и когда.
– Богатая, спокойная, приличная страна, – сказала Фаина
Павловна. – Жарко, конечно, все-таки Аравийский полуостров, самый юг, даже
южнее Турции, но климат терпимый, вполне здоровый. Да и деньги сулят такие, что
можно перетерпеть очень многие неудобства.
– А что, в Иордании медицина находится на пещерном
уровне? – хмыкнула Алёна.
Странно… потом, тысячу раз вспоминая этот разговор, она
удивлялась, что сразу же отнеслась к словам Фаины с недоверием. Вся эта история
была такой чушью, любой трезвомыслящий человек заподозрит неладное! Штука в
том, что Алёна тогда не была трезвомыслящим человеком, она была сдвинута на
своей беде, запугана, затравлена, и Фаина очень ловко сыграла на этом. И не
стоит гордиться своей сверхпроницательностью: если Алёна в чем-то всерьез
усомнилась во время того разговора, так только в том, что ей, закоренелой
неудачнице, может выпасть такая фантастическая удача.
Фантастическая и коварная западня была ей расставлена, и она
туда влетела, разинувши рот, еще и приплясывая от радости!
Но все это стало ясно потом, потом, потом…
– Ну почему, медицина там вполне нормальная. Дело в причудах
богатого человека, не более того. Он бизнес-партнер мужа моей приятельницы и
араб только частично. Его дед женился на русской – некоторые русские после
революции эмигрировали в Египет. То есть господин Кейван отчасти русских
кровей. И вот уже в зрелые годы ему загорелось – вынь да положь! –
прочесть дневники своей бабушки, которые она всю жизнь вела на русском. Что
характерно, она родом из Нижнего, представляешь? И в дневниках сохранились
старые, еще дореволюционные записи. А поскольку там имеются какие-то
рассуждения о ее муже, о жизни семьи Кейвана, он не хочет, чтобы дневники
попали в чужие руки. Он страшно боится, что там будут найдены какие-то
неприличности и это можно будет использовать после его смерти как компромат на
членов его семьи. Сейчас весь мир на компроматах помешан! Поэтому он решил сам
изучить русский язык. И еще одна причуда: ему желательно, чтобы обучала его
русская сиделка, причем родом из Нижнего Новгорода и лет этак двадцати пяти,
как раз возраста его бабушки, когда она выходила замуж за его деда. Да, кстати:
чтоб не думалось, – поспешила оговориться Фаина Павловна, – этот
самый Кейван наполовину парализован, передвигается только в инвалидном кресле,
так что никаких неприличных намерений у него нет и быть не может.
Если честно, то Алёна еще тогда мысленно усмехнулась над
этим сюжетом для дамского романа. Но, во-первых, она уже накрепко успела
усвоить, что сюжеты для дамских романов самые жизненные из всех сюжетов
(история бедной Нади была тому ярчайшим примером!), а во-вторых, разве могло ей
прийти в голову, что Фаина Павловна будет так нагло, откровенно, бесстыдно
врать?! Зачем бы ей?
Ответа на этот вопрос она до сих пор не знала.
А тогда додумалась только спросить:
– Вы что, хотите, чтобы в Иорданию поехала я? Но почему я?
– Понимаешь… – Фаина Павловна сконфуженно улыбнулась. –
Я этого никогда тебе не говорила, и жаль, что должно было случиться несчастье,
чтобы смогла сказать. Ты мне всегда очень нравилась, у тебя такая светлая
головушка, ты отлично работала со мной, но больше всего я ценила, что ты первой
захотела участвовать в моих операциях, еще когда моей затеи все побаивались. Я
тебе была очень благодарна, но оценила твою помощь по-настоящему, только когда…
ну, ты понимаешь: только теперь. Я поэтому, собственно говоря, и помогала тебе
на следствии, и знай, Алёна: я тебе всегда помогу чем смогу. Вот подвернулась
выгодная, по-настоящему интересная работа, которая даст тебе возможность забыть
все, начать новую жизнь, – и я просто счастлива буду, если ты
воспользуешься таким отличным шансом.
Ну, тут, понятно, умиление вышибло у Алёны остатки разума,
она залилась слезами облегчения, и Фаина Павловна, сука этакая, не помешала ей
выплакать их на своем мясистом плече и даже дружественно чмокнула Алёну в
зареванную щеку.
Много чего тогда крутилось у нее в голове: восторженные
слова перемежались ослепительными вспышками надежды, и Бога она не забыла
поблагодарить за то, что не совсем отступился от нее, непутевой, а ведь она, в
отличие от многотерпеливого Иова, усомнилась в его мудрости и милосердии…
Однако в то время он, конечно, отвернулся от нее, иначе
напомнил бы, что не про Иова надо было думать, а про Иуду. В смысле – про Иудин
поцелуй.
