…Они здорово промерзли в тот день на кладбище, ну и
согревались, поминая Пашку, на полную катушку. Да и жалко было его, гада,
заводного парня и классного мастера постельных дел. Они все друг с другом
спали, все студийцы, разумеется, никакой ревности не было и быть не могло, и,
думая о том, каким молодцом был Пашка, Инга знала, что и Светка думает о том
же, именно поэтому с ее ресниц так и сыплются слезы! Всхлипывая и сморкаясь,
Светка сказала, что она все время ждала чего-то в этом роде после того
«пионерского сбора», все-таки там был не только их хороший знакомый, но и
заклятый, как теперь выяснилось, враг этого хорошего знакомого. А руки у него,
говорят, длинные, это только кажется, что он теперь вне игры, а он еще ого-го…
Так вот, гибель Пашки – не его ли это рук дело? Не спешит ли он убрать
свидетелей своих игрищ?
Инга отвернулась, уткнула лицо в ладони и дала волю… смеху.
Ну, конечно, кое-чему она все-таки в студии научилась: до Светки доносились
какие-то рыдающие и всхлипывающие звуки, как будто Ингу поразил внезапный взрыв
отчаяния, а на самом деле она от души хохотала.
История Пашкиной смерти была настоящей трагикомедией. Он
подрабатывал, и неплохо подрабатывал, переправляя в Москву боевые награды,
купленные по дешевке у разного «ветхого фонда». Как правило, покупал не у самих
стариков, а у их внучат, которые предпочитали зелененькие бумажки заплесневелым
орденам и медалям своих дедушек. Изредка, когда сойтись в цене не удавалось, а
товар неодолимо привлекал Пашку, он шел на кражу. Была у него такая черта: если
разохотится – вынь да положь! К примеру, встретит на Покровке девчонку, которая
ему понравится, – не отстанет, пока не затащит в койку. Или положит глаз
на какую-нибудь медальку – не успокоится, пока не стибрит! Вот и теперь: узнал,
что у одинокой хлипенькой бабульки есть Золотая Звезда мужа, разные другие
советские побрякушки – и со свойственным ему нахрапом решил взять товар. Думал,
будет легкая добыча, но не на такую напал…
Ирония судьбы состояла в том, что Инга отлично знала, на
кого напал идиот Пашка. Обладательницей Звезды оказалась не кто иная, как ее
двоюродная бабка, Варвара Васильевна Громова, жуткое чучело внешне и упертая
сталинистка внутренне. Инга ее видеть не могла, особенно после того, как
старуха столь по-свински повела себя в истории с Алёной. И если права сестра,
уверяющая, что Бог есть, он-то, конечно, и покарал зловредную бабу Варю. Ну,
это, впрочем, не факт. А факт тот, что баба Варя никак, ну ни за что не могла
бы оказаться наемным киллером, который начал осуществлять ту самую «прополку»,
которой боялась Светка. Налицо была случайность, что Инга и попыталась Светке
объяснить. Ну, разумеется, она ни словом не обмолвилась про бабу Варю, а валила
все на Пашку, на его дурацкое пристрастие к чужим наградам и даже приводила
старинную пословицу про кувшин, который повадился по воду ходить – там ему и
голову сложить.
То, что эта пословица имеет отношение к ним ко всем, к ней –
в первую очередь, пришло Инге в голову только сейчас, на залитой рассветным
солнцем улице Выксы.
Потом ту же мысль высказал Мэтр. Нет, о Пашкиной смерти речи
не шло, он знал, что бедняге просто не повезло, и хорошо еще, что подельник
Пашки оказался человеком сугубо посторонним, так что никакой ушлый следователь
не нащупал никаких подходов к студии. Только такого позора им не хватало,
Тамара Михайловна тогда от волнения просто с лица спала!
Мэтр в задушевной беседе с Ингой – они с ним лежали на одной
подушке и передавали друг другу изо рта в рот сигаретку – пробормотал, что
всякая дружба – штука очень непрочная, нет больших врагов, чем недавние друзья,
и им всем, «юным пионерам», придется очень даже хреновато-задумчиво, если вдруг
хорошие знакомые задумают с ними рассориться.
– Что, думаешь, «прополка» начнется? – хихикнула она,
чтобы показать, какие слова знает. А Мэтр вдруг резко дернул головой:
– Ты тоже… тоже думаешь, что?..
– Ну, кто его знает, – пробормотала Инга, чтобы придать
себе больше веса в его глазах, а то все почему-то уверены: она способна только
пируэты в койке выделывать.
– Я не думаю. Я просто слышал один разговор. Случайно,
конечно, как все такие разговоры и слышишь. Говорили наш друг и этот жирный
Фролов. Фролов, как я понимаю, только недавно выкупил свою кассетку и очень
этому радовался. И предостерегал нашего друга: мол, гляди, как бы и тебе не
приставили ножик к горлу, все-таки играли в опасную игру, и почем ты знаешь, не
скумекают ли все эти ребятишки, которые, как ты думаешь, с твоих рук едят, что
питаться можно гораздо лучшей пищей? Слишком много они видели, слишком много
знают.
– А он?
– Он сначала хмыкал, знаешь, как он умеет хмыкать, а потом
говорит: ну, вероятно, ты прав, Егорушка, и мне стоит подумать о некоторых
страховочных приспособлениях.
– О каких, не сказал?
– Может, и сказал, да я не слышал. Кто-то прошел по
коридору, пришлось ноги делать, чтоб не застукали. Но услышал я, как ты
понимаешь, достаточно, чтобы о многом задуматься.
– Как в детективе! – восхитилась Инга. – Разговор
злодеев прерывается на самом интересном месте, и герою только и остается, что
задумываться… При этом очень часто бывает, что ничего зловещего в подслушанном
не было!
– Не было? – Мэтр выдохнул плоское колечко дыма, и оно,
вихляясь, поплыло к потолку. – Тебе прецедент желателен? Что Пашку
настигла карающая рука, я плохо верю, но если что-то случится со Светкой, с
тобой, со мной? Тогда хватимся, да поздно будет.
– Ну и что ты предлагаешь? Может, сказать ему, что ты слышал
этот разговор и нам передал?
Мэтр тяжело вздохнул.
– Инга, – в голосе его прозвучала печаль, – ну в
кого ты такая дуреха уродилась? Твоя незамысловатая сестричка по сравнению с
тобой – просто гуру. Поднапряги извилины! Чего ради махать пустыми кулаками?!
Вот если в кулаке зажат хотя бы булыжник…
– А у тебя есть булыжник? – Инга так удивилась, что
сравнение ее с Алёной оказалось в пользу Алёны, что даже не особенно обиделась.
– Пока нет. Но можно сделать.
– Сделать? – отметила она словцо. – И как?
– Своими руками. Все-таки Тамарка нас многому научила, разве
нет?
Зря, зря Мэтр считал Ингу только постельной принадлежностью!
– Ты имеешь в виду, проследить за ним и…
– Слабоваты у нас коленки для того, чтобы следить за таким
зверем! – с явным сожалением выдохнул Мэтр, тыча сигареткой в пепельницу у
изголовья. – Нет, есть другой план. Только смотри, Ингусик, подумай,
будешь ты участвовать или нет, потому что обратно не повернешь. Если
разболтаешь, или испугаешься, или вздумаешь слинять… Инга, наш друг пока еще
только раздумывает о страховочных мероприятиях, а у меня шаг вправо, шаг влево
приравнивается к бегству!
