Ребекка похолодела и без сил опустилась на стул.
– Несколько дней назад она прекрасно себя чувствовала. Дала мне рецепт своего пирога, помогла сделать выкройку новых чехлов для мебели. Что случилось?
– У бабушки вдруг поднялась температура. Мама Джоуи принесла лекарственный настой, но он не помог. За бабушкой ухаживала миссис Адамс, ночью я слышал, как она сказала папе, что бабушке становится хуже. То же самое говорил и док Уилсон. Потом… – Билли замолчал.
– В чем дело? Что тебя так напугало?
– Бабушка сказала папе, что она уже не поправится и ему пора найти себе жену, она хочет умереть спокойно, зная, что мы с ним не останемся одни в большом доме.
Пораженная, Ребекка старалась не показать, как она встревожена и расстроена. Неужели они потеряют Кетлин? Ей было горько думать об этом, но она попыталась говорить как можно бодрее:
– Не теряй надежды, Билли. Она еще поправится, мы должны ухаживать за ней и молиться за ее выздоровление.
– Мисс Ролингс, я боюсь. Не хочу, чтобы бабушка умерла! Мама умерла, когда я был совсем маленьким, а теперь умирает бабушка… – Голос у него сорвался, он вытер слезы грязным кулаком и зашмыгал носом. – Еще я боюсь, что папа женится на мисс Уэстерли или на миссис Симпсон. Я не хочу, чтобы одна из них поселилась в нашем доме, стала моей мамой или заняла бабушкино место. С ними все будет не так!
Он заплакал, по щекам текли слезы, худенькие плечи вздрагивали. Ребекка всем сердцем откликнулась на его горе, обняла мальчика и принялась гладить по голове.
– Билли, я понимаю твои чувства, – прошептала она. – Перемены всегда пугают, знаю это по себе. Когда я была маленькой, то кочевала с отцовской бандой по всему Западу, мы никогда не разлучались. А потом он устроил меня в школу в Бостоне. Представляешь, как далеко мне пришлось уехать! – Ребекка повернулась к карте и указала на Бостон. – С тех пор я редко виделась с отцом, моя жизнь совершенно переменилась. Ночами я лежала без сна и мечтала, чтобы все стало по-прежнему. Я ненавидела перемены в своей жизни, ужасно их боялась. Но ты не должен бояться, что бы ни случилось, ты останешься с отцом.
Билли притих и молча смотрел на нее.
– Твой папа всегда о тебе позаботится, поможет справиться с бедами, ты можешь на него рассчитывать.
– Она права, Билли, – раздался с порога негромкий голос Вольфа.
Оба вздрогнули от неожиданности и резко повернулись к двери.
– Папа! – Мальчик бросился к отцу. – Что ты здесь делаешь? Бабушка… она не…
От волнения у Ребекки перехватило дыхание, но слова Вольфа принесли временное облегчение.
– Нет, сынок, она держится. Просто у бабушки есть одна просьба, и мне нужно обсудить это с мисс Ролингс.
Вольф Бодин вошел, и просторная комната сразу показалась меньше. Высокая крепкая фигура шерифа словно заполнила весь класс. Ребекка заметила, что Вольф выглядел усталым, вокруг рта залегли суровые складки.
– Кетлин просила вас прийти, но зачем, не сказала. Я недавно заезжал ее проведать, и Эмили Брейди говорила, что она ждет вас с нетерпением. – Он глубоко вздохнул. – Вы зайдете к ней?
Ребекка вскочила:
– Конечно! Давайте отправимся прямо сейчас. Вольф, мне очень жаль, что Кетлин заболела. Я могу чем-нибудь помочь?
– Навестите ее. – Ребекка быстро схватила книги, но Вольф протянул руку: – Разрешите, я помогу. Билли, ты поедешь в коляске с мисс Ролингс или со мной?
Мальчик посмотрел на Ребекку, но она его опередила и быстро сказала:
– По-моему, тебе лучше ехать с отцом. Вам двоим есть о чем поговорить, пока бабушка не поправится, вы должны полагаться только друг на друга.
Вольф встретился с ней взглядом, и у Ребекки задрожали ноги. По его глазам она поняла, что он не верит в выздоровление Кетлин.
Неужели болезнь может развиться так быстро? Ей хотелось о многом расспросить Вольфа, но она не могла задавать вопросы в присутствии мальчика, поэтому, глотая слезы, стала надевать темно-синее пальто.
Когда они приехали на ранчо «Дубль Б», мальчик сразу побежал в дом, а Вольф помог Ребекке сойти с коляски. Притронувшись к его руке, она взглянула на усталое лицо шерифа.
– Вольф, дела действительно так плохи?
– Очень. – Тот оглянулся, удостоверяясь, что Билли не может их услышать. – Мать ухаживала за Салли Ролстон; вся ее семья заболела гриппом, и Кетлин заботилась о ней день и ночь. Док Уилсон предупреждал ее об опасности, но она не из тех, кто может отказать нуждающимся в помощи. – Вольф вздохнул. – Идемте наверх, она вас ждет.
Из-за болезни Кетлин словно уменьшилась в размерах и стала похожа на маленькую седовласую куклу. За плотно закрытыми окнами завывал ветер, в комнате пылал камин, но больная, казалось, ничего не видела и не слышала. Она лежала на кровати, хрипло дыша и уставившись невидящим взглядом в стену. Пылавшие от высокой температуры щеки на фоне белых простыней выглядели пунцовыми.
Билли устроился в кресле-качалке рядом с кроватью, детские руки крепко вцепились в подлокотники. Ребекка ободряюще улыбнулась мальчику, но при виде маленькой, будто усохшей фигурки на кровати у нее защемило сердце.
– Кетлин, это я, Ребекка. – Девушка встала на колени возле кровати и сжала в ладонях слабую руку с голубыми венами. Совсем недавно, несмотря на возраст Кетлин, ее рука была сильной и крепкой, теперь стала тонкой и сморщенной, как пергамент.
– Вы… пришли.
– Конечно, пришла. Что я могу для вас сделать? Чем помочь?
– Пианино.
– Простите, не поняла.
– Сыграйте… на пианино… Мою любимую песню.
– С удовольствием. Какую песню, Кетлин? Та закашлялась, потом снова заговорила. Каждое слово давалось ей с трудом.
– Мама всегда пела мне песню «О Сюзанна». Она была любимой… и у Джимми. Когда он сломал ногу, упав с дерева… нам пришлось всю ночь ждать доктора, я успокаивала Джимми этой песней. Помнишь, Вольф?
– Помню.
В его спокойном голосе Ребекка не услышала даже намека на тревогу и покосилась на него. Он стоял всего в нескольких футах от нее. На суровом лице не дрогнул ни один мускул. Но это спокойствие не обмануло Ребекку, в глубине серых глаз она увидела страдание.
Она повернулась к Кетлин и заставила себя улыбнуться.
– Если хотите, я сыграю прямо сейчас.
– Пожалуйста, дорогая, – прошептала та, слабо пожимая руку девушки. Ее глаза блестели от лихорадки, она казалась совершенно обессиленной.
Ребекка вышла из спальни, оставив дверь открытой, чтобы Кетлин слышала музыку, сбежала вниз, где стояло пианино. Суровое лицо Вольфа, стоявшее у нее перед глазами, помогало ей не терять самообладания.
