В последний момент он успел выбросить вперед руки, чтобы не ушибить ее, но оба оказались в крайне неловком положении: мощное, тяжелое тело Вольфа придавило ее, а его лицо было всего в паре дюймов от ее лица.
– Вы самая неуклюжая девчонка! – воскликнул он и неожиданно смолк, изумленно глядя в лицо, выражавшее панический испуг.
Ребекка даже перестала дышать, в ее глазах застыл ужас.
– Черт возьми… – пробормотал Вольф, инстинктивно отводя волосы с ее щеки.
– Не надо! – взмолилась она, дернувшись всем телом. – Пожалуйста, не надо!
Его рука застыла и опустилась.
– Не буду, – ласково сказал он, хотя так и не понял, о чем его просили. Довольно странный испуг для Ребекки Ролингс, которая стойко перенесла вчерашние беды, а теперь почему-то дрожала и побледнела как смерть. – Я не буду вас пороть, – продолжал Вольф, чувствуя себя немного глупо. – Я вообще ничего вам не сделаю, – заверил он и отодвинулся, давая ей возможность встать с дивана.
Ребекка молниеносно выскользнула из-под него и бросилась прочь, остановившись на безопасном расстоянии. Она тяжело дышала, лицо исказилось.
– Буду очень признательна, если вы сейчас покинете меня, – заявила девушка, хотя он видел, каких трудов ей стоило говорить спокойно.
– Что вдруг на вас нашло? Почему вы меня так испугались? – недоуменно спросил Бодин, поднимаясь и надевая шляпу. Несколько минут назад он бы поклялся, что Ребекка ничего на свете не боится. Он старался не делать резких движений, чтобы не встревожить ее, не повышать голоса, словно перед ним находился раненый зверек, требующий его заботы. – Только не говорите, что вы подумали, будто я собирался вас изнасиловать.
– Уходите.
– Значит, вы так думали? – недоверчиво, но без гнева спросил он.
Ребекка не ответила, лишь смотрела на него своими бездонными темными глазами.
«Кто-то ее обидел, очень жестоко обошелся с ней». Вольфа почему-то охватила внезапная жажда мести.
И тут за распахнутой настежь дверью оба услышали на крыльце шаги и женские голоса.
– Что, скажи на милость, ты здесь делаешь, Вольф? – спросила с порога женщина. – Мэри сказала, что твоя лошадь во дворе, но я не поверила. Я думала, ты отправился в город. Мисс Ролингс? – Она прищурилась, вглядываясь в темный силуэт девушки, неподвижно стоявшей посреди гостиной. – Я Кетлин Бодин, а это Мэри Адамс. Мы хотели поздравить вас с новосельем и преподнести скромный подарок.
К Ребекке наконец вернулось самообладание. Страх начал исчезать, сердце забилось спокойнее. Вольф Бодин казался уже не злодеем, а просто большим, суровым и красивым человеком, глаза которого словно прожигали ее насквозь. Она старалась не смотреть на него, изучая Кетлин Бодин, пока Вольф представлял свою мать и ее спутницу. Постепенно лицо Ребекки оживало, теряя мертвенную бледность.
Видимо, Кетлин было уже за пятьдесят. Несмотря на свой рост, не выше пяти футов, эта маленькая женщина казалась волевой, даже неукротимой. Аккуратно одетая, с молочно-голубыми глазами на темном морщинистом лице, с тонким носом, похожим на птичий клюв, и решительным подбородком, свидетельствующим о твердости характера. Стоявшая рядом веснушчатая девочка лет четырнадцати с явным любопытством разглядывала Ребекку. Она держала плетеную корзину, накрытую красно-белой салфеткой, – подарок на новоселье.
– Здравствуйте, миссис Бодин, – произнесла Ребекка, скрывая удивление. – Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли навестить меня. Не входите, пожалуйста, я опрокинула ведро и залила весь пол. Разрешите мне сначала убраться, чтобы я смогла пригласить вас в дом.
– Мэри вам поможет, – ответила Кетлин. – Мы затем и пришли, чтобы сказать вам: «Добро пожаловать в Паудер-Крик» – и помочь устроиться. Мы ваши ближайшие соседи, мой сын уже говорил вам? Тут никто не жил Бог знает сколько времени, так что работы много, в одиночку молодой леди не справиться.
– Только не нашей мисс Ролингс. Она справится с чем угодно, – сухо заметил шериф, вспомнив о трупе на заднем дворе.
– Вольф, – сказала Кетлин, повернувшись лицом к сыну, – у тебя разве нет дел в городе?
– Есть.
– Тогда займись ими, – скомандовала мать. – Ты нам здесь не нужен, по крайней мере сегодня. Может, потом как-нибудь дров наколешь для мисс Ролингс, – добавила она, поразмыслив. – А сейчас тебе лучше всего уехать, чтобы мы спокойно занялись женскими делами.
Ребекка удивленно поглядывала на обоих. Трудно поверить, что мать Вольфа Бодина желала помочь ей устроиться в доме? Еще ни разу в жизни ее нигде не принимали радушно. Но эта женщина, кажется, не из тех, кто лжет, она внушает доверие. У нее была прямота и честность, которые Ребекка не могла не заметить, несмотря на свои сомнения.
– Очень признательна вам за помощь, миссис Бодин, – медленно произнесла она и показала Мэри, куда поставить корзину. Затем холодно взглянула на Вольфа, стараясь не думать об ощущении, которое испытала за миг до того, как ею овладела паника: – Что-нибудь еще, шериф?
– Ничего. Кроме одного пустяка на заднем дворе. Это не займет много времени.
Ребекка стремительно обогнула лужу на полу и пошла за ним к двери.
– Пожалуйста, закопайте его подальше от моего дома, – прошептала она. – Я не хочу каждый раз вспоминать о Фессе Джонсе, когда буду выходить из кухни.
– А вы говорили, что не боитесь ни привидений, ни мертвецов.
– Страх тут ни при чем.
Вольф смотрел в ее сверкающие фиалковые глаза, полные упрямства и гнева. Перед ним стояла та самая Ребекка Ролингс, которую он знал, а не перепуганная насмерть женщина, которой она была всего несколько минут назад. Он поднял руку, чтобы она не успела бросить какого-нибудь ядовитого упрека.
– Думайте, что говорите, мисс Ролингс. Я никого не собираюсь закапывать перед дверью вашей кухни. Тело Джонса будет отправлено к могильщику, а потом должным образом захоронено в Бут-Хилле. Вам не придется вспоминать ни о нем, ни о его могиле.
Она буквально заставила себя выдавить:
– Благодарю вас.
Вольф приложил руку к полям шляпы, глаза его блеснули.
– Видите, оказалось совсем не трудно, – очень тихо, чтобы не услышали остальные, сказал он. – С новосельем, мисс Ролингс.
Это было странное утро. Мэри Адамс и Кетлин трудились бок о бок с Ребеккой: стирали занавески, вешали их сушить, выбивали старый ковер, носили воду из ручья и выливали в бочку. Кетлин могла выполнять лишь ту работу, которая не требовала хорошего зрения, и была неутомима и деятельна, ни на минуту не присела отдохнуть. В полдень Ребекка выставила на стол все, что гостьи принесли в корзине.
– А мое персиковое варенье уберите в кладовку, – сказала Кетлин, протягивая ей банку. – Это, можно сказать, дополнительный подарок на новоселье.
