– С тех пор как мы с ней познакомились, леди Стоунклиф ни разу не нарушила правил вежливости и этикета… и потом в ней есть какое-то особое очарование. Возможно, это чисто американская черта, но очень привлекательная. Леди Стоунклиф даже предложила свою помощь в устройстве сиротского приюта. Она мне нравится… очень нравится.
К удовольствию леди Картрайт, леди Таттэрсел согласилась с ней:
– О да, она милая девочка. – Утвердительно кивнув, она слегка повернула голову, чтобы не упустить из виду чету Стоунклиф, которая кружилась по залу под звуки вальса.
Как крепко Итэн обнимает жену! И как красиво Джозефина откинула головку. Она не отрывает глаз от лица мужа! Молодые явно позабыли обо всем на свете, что очень порадовало старую даму.
– Именно такая жена и нужна моему крестнику. Живая, красивая, утонченная. Какая-нибудь пресная, заурядная девица очень скоро наскучила бы ему до смерти.
– Да, но до меня дошли кое-какие слухи о прошлом графини, – фыркнула одна из окружавших хозяйку дома – солидная широкоплечая матрона с бледной, уже увядающей кожей.
Это была герцогиня Меллинг. Прищурив свои небольшие пронзительные глазки, она следила за вальсирующей парой. С виду по крайней мере они просто без ума друг от друга. Так афишировать свои чувства вульгарно и неприлично, решила герцогиня. Какой настоящий аристократ женится по любви?
– И если в них есть хоть капля правды…
– Разумеется, нет, – раздался чей-то голос. Удивленные дамы одновременно повернули головы и увидели мисс Клару Перри. Ее глаза воинственно сверкали.
Пропуская компаньонку в свой кружок, все трое с трудом подавили возгласы изумления. Мисс Перри – эта серая мышка – никогда не отваживалась говорить так смело, да еще в присутствии малознакомых людей.
Вообще сегодня мисс Перри выглядела необычно. Вместо своих традиционных старомодных платьев серого или красновато-коричневых тонов она нарядилась в модный туалет из водянисто-зеленой тафты с черным шелковым поясом и пуговицами и очень узкой юбкой, украшенной элегантным кружевным турнюром.
– Простите, что я вмешалась в разговор, ваша светлость, – продолжала мисс Перри, глядя на герцогиню без малейшего признака прежней застенчивости. – Но полагаю, гораздо разумнее – не доверять слухам. Насколько я могу судить, леди Стоунклиф достойна всяческого восхищения. А кроме того, ей удалось завоевать сердце графа Стоунклифа. И разве мы или даже наша дорогая кузина мисс Креншоу имеем право осуждать его выбор?
– Вот именно! – просияв, поддакнула леди Таттэрсел.
– Целиком согласна с вами, мисс Перри. – Леди Картрайт тепло улыбнулась компаньонке, которую раньше едва удостаивала словом и вообще почти не замечала в пышной толпе гостей. – Хорошо сказано, дорогая.
– Ха! – Герцогиня Меллинг покраснела, и ее кожа приобрела цвет подгнившего винограда. Нельзя допускать, чтобы какая-то там убогая бедная родственница Креншоу взяла верх! – Когда речь идет о женщине, не стоит полагаться на вкус лорда Стоунклифа, – фыркнула она. – Или вы забыли, как он до беспамятства увлекся той, погибшей модисткой?
Мисс Перри открыла было рот, но леди Таттэрсел, опередив ее, сама нанесла ответный удар:
– Вам следует быть более внимательной, моя дорогая, и пускать в ход не только язык, но и глаза, уши, а главное, мозги. Ни один здравомыслящий человек не примет леди Стоунклиф за какую-то модистку!
С этими словами старая дама удалилась, взяв под руку мисс Перри. Леди Картрайт с улыбкой извинилась перед герцогиней за то, что вынуждена ее покинуть, а та, кипя от возмущения, продолжала мрачно взирать на красивую молодую пару, самозабвенно кружившуюся по паркету, словно отгородившись от всего внешнего мира.
Но в действительности дела у графа и графини обстояли гораздо хуже, чем казалось окружающим. В этот вечер Итэн был на взводе. Черт, да он всю эту неделю был на взводе! Разыгрывая влюбленного мужа, он чувствовал, как его душа разрывается на части. Потому что рядом с Джози ему всегда хотелось отбросить всякие условности и быть самим собой, то есть думать, говорить и поступать так, как и не снилось английским аристократам.
– Ты хорошо танцуешь, – заметил Итэн, когда они, кружась, вихрем мчались мимо пальм в кадках, цветов в вазах и ниш, затянутых бархатными портьерами.
Но на самом деле на язык просилось совсем другое: «Ты прекрасна как ангел. Когда ты окажешься в моей постели, я вознесу тебя на небеса».
– У меня ведь большой опыт, – ответила Джози столь же вежливо, как говорил с ней Итэн.
«Опыт»? Она имеет в виду «Золотой пистолет»? Там она танцевала с ковбоями, золотоискателями и всяким городским отребьем: забулдыгами-пьяницами, мальчишками-переростками, картежниками и бандитами. Итэн сжал зубы, представив, как они обнимают Джози, заигрывают, а может, и спят с ней.
– Ты права, так оно и есть, – с издевкой отозвался он, прищурив глаза.
Джози вспыхнула и вызывающе бросила:
– Это наносит удар по твоему самолюбию? Не понимаю почему.
– Ничего подобного. Мне плевать, чем ты занималась раньше и что будешь делать через полгода.
Итэн почувствовал, как Джози дернулась в его руках, правда, сумев сохранить при этом бесстрастное выражение лица.
«Вот и отлично, – подумал Итэн. – Главное – не поддаваться чувству жалости. Она ведь хотела, чтобы наши отношения были сугубо деловыми… она не желает пускать меня в свою постель, хотя брачное свидетельство дает мне такое право, – что ж, прекрасно. На, получай же. Интересно, сколько мужчин у нее было?» Впрочем, это его не касается. Плевать. Она ясно дала понять, что не желает спать с ним, а раз так, ему это тоже не нужно.
И все-таки Итэн теперь сожалел, что тогда, в поезде, легкомысленно поклялся не трогать Джози и пообещал быть верным своему слову.
Что же он сказал? «Да ради Бога, леди. Для меня это несущественно. Мне все равно».
Зато теперь ему не все равно. Теперь он, похоже, стоит на грани безумия.
Когда Джози чуть не попала под карету, на Итэна вновь нахлынули ужасные воспоминания о гибели Молли и он с трудом подавил желание стиснуть жену в своих объятиях, да так, чтобы косточки затрещали.
– Итэн, музыка смолкла. Итэн, никто больше не танцует. Итэн…
Тихий встревоженный голос Джози вернул его к безрадостной реальности. Глядя на свою красавицу жену с замирающим сердцем, он думал о том, что самое лучшее в его положении – держаться подальше от нее, не показывать своих чувств, не подпускать ее к себе. Но вальс сделал свое дело: во все время проклятого танца Итэна терзало неутоленное желание, а голова была полна самых безумных фантазий, не имевших никакого отношения к «сделке».
Будь же он проклят, если решится танцевать с ней еще раз!
– Идем. – Итэн потащил Джози к столу, покрытому белоснежной скатертью и уставленному вазами с фруктами и бутылками с шампанским.
