Когда на небе появились первые отблески заката, Мэгги подумала о том, что ей самой пригодилось бы немного виски. Она закрыла глаза от боли, пронизывающей ее уставшее тело. И все-таки она радовалась. Все могло быть гораздо хуже.
Жаркая черная ночь окутала Тэнглвуд, когда Мэгги проснулась и решила взглянуть на детей. Она зажгла свечу и в ночной рубашке, раздувавшейся от душистого летнего ветерка, направилась в детскую. Джона крепко спал. Личико его сияло спокойствием в свете звезд, проникавшем в комнату через окно. Он похож на херувима! Мэгги залюбовалась сыном; ее наполнил трепет оттого, что человеческое существо может быть таким маленьким и уязвимым. Сердце защемило от любви к нему. Регина сбросила одеяло, ее ночная рубашка сбилась. Мэгги решила, что Абигейл будет лучше, если она останется одна в большой кровати, в которой девочки обычно спали вместе, ведь Регина могла во сне навалиться на сестру и придавить ей больную руку. Она наклонилась и поцеловала Регги, которая тут же заерзала, причмокнула во сне и снова затихла.
В спальне с розовыми занавесками Абигейл лежала на спине на широкой кровати под пологом. Ее худенькое серьезное личико дышало безмятежностью, длинные черные ресницы казались шелковой бахромой. Чистая белая повязка на голове составляла странный контраст с ее обожженным на солнце лицом и густыми, черными как смоль волосами.
– Я едва не потеряла тебя сегодня. Боже, как я испугалась! – прошептала Мэгги, на миг вспомнив, как Эбби безжизненно висела в ее руках, истекающая кровью. Маленькое стройное тело девочки напряглось, ресницы затрепетали, и Мэгги поняла, что Эбби не спит, а только притворяется, причем довольно успешно.
– Эбби. – Она поставила свечу на ночной столик и опустилась перед кроватью на колени, ожидая, когда девочка откроет глаза. – Эбби, я знаю, что ты не спишь. Почему? Может, тебе мешает шина? Что для тебя сделать?
Эбби открыла глаза и робко посмотрела на Мэгги.
– Хочешь пить? – Мэгги потянулась за кружкой и кувшином, которые стояли на подставке, но Абигейл остановила ее:
– Я ничего не хочу.
«От тебя». Мэгги угадала невысказанные слова. Она поставила кувшин и кружку обратно на столик и пристально посмотрела на девочку.
– Наверное, ты думаешь, что теперь, когда ты спасла меня, я обязана быть хорошей и… любить тебя, – прошептала Эбби.
– Нет, – мягким голосом возразила Мэгги, не отрывая зеленых глаз от неприязненного личика с дрожащими губами. – Я совсем так не думаю. Я лишь благодарна судьбе, что с тобой все в порядке.
– Потому что мой папа очень рассердился бы, если бы он вернулся и узнал, что я умерла.
– А как ты думаешь, твой папа обрадуется, когда увидит, что за то время, которое мы провели вместе, мы так и не сделали ни шагу, чтобы стать друзьями?
Эбби отвернулась, но Мэгги видела, что она закусила губу.
– Мне все равно.
– А мне кажется, тебе не все равно, Абигейл. Мне кажется, ты хочешь быть счастливой, хочешь, чтобы Тэнглвуд был настоящим домом для всех нас. И так может быть! Все зависит от тебя. Если бы ты только попыталась!
– Ты мне не мать! – Эбби резко села в постели, невзирая на боль, ее лицо исказилось от злости. – Регги забыла нашу маму, потому что она маленькая и глупая, но я не забыла, и мне нужна она! Ты мне не нужна! Ты никогда не станешь моей мамой!
Она вдруг заплакала, всхлипывая от отчаянной душевной боли, которую может испытывать только ребенок, лишившийся матери. Мэгги поднялась с колен, осторожно села на край постели и, обняв девочку, прижала к себе.
– Я знаю, Эбби, знаю, – шептала она снова и снова, покачиваясь вместе с ней, следя за тем, чтобы не задеть больную руку, но пытаясь утешить и согреть своей любовью маленькую дрожащую Эбби. – Я не хочу занять в твоем сердце место мамы, Эбби. Я ведь знаю, этого никогда не случится, да и не надо. Просто позволь мне быть твоим другом и помочь тебе. Ну пожалуйста, – говорила она Эбби, прижавшейся к ней и спрятавшей личико у нее на плече, так что вся ее ночная рубашка промокла от слез, – пожалуйста, дай мне шанс стать твоим другом. Это все, чего я прошу.
Прошло немало времени, прежде чем судорожные рыдания Эбби стихли и поток слез иссяк. Мэгги ласково гладила ее по спине.
– Тебе нужно поспать, – сказала она, опуская девочку на подушку. Эбби выглядела больной и изможденной. Но когда Мэгги протянула руку к свече, стоявшей на ночном столике, девочка с удивительной силой схватила ее за запястье.
– Не уходи! – воскликнула она. – Останься со мной… пожалуйста! – В покрасневших глазах Эбби застыла мольба.
В сердце Мэгги зародилась ответная нежность. Она чувствовала, какое отчаяние владеет этим одиноким, несчастным существом. К тому же не в ее характере было держать зло на Эбби, из-за которой чуть не произошло несчастье. Она пододвинула стул и села рядом. Взяв девочку за руку, она сквозь слезы улыбнулась ей:
– Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь.
В этот миг, словно искра, между женщиной и девочкой зародилась надежда. Для них начиналась новая жизнь.
Глава 12
В ясный ветреный день в начале сентября Сойер возвращался домой к своей жене. Он пустил лошадь в галоп и в облаке пыли мчался к ранчо с гиканьем, как мальчишка, которого только что поцеловала самая красивая девочка в городе. Быстрым движением набросив уздечку на коновязь, он шумно взбежал по ступенькам веранды. Мэгги держала в руках стопу чистого постельного белья, когда услышала его голос. Бросив белье на постель, она подхватила Джону из колыбельки и сбежала вниз по лестнице. Абигейл и Регина, крича от радости, бежали за ней. Сойер поймал ее на середине лестницы, сгреб в объятия вместе с ребенком и понес вниз в гостиную с радостными восклицаниями.
– Ты самая замечательная женщина на свете! – воскликнул он, усаживая ее на диван и громко целуя в губы. – Мэгги, в Канзасе было все отлично, но как же хорошо быть снова дома, с тобой! – Он ухмыльнулся, глядя на ее вспыхнувшее лицо и тщательно зачесанные назад волосы, отчего отчетливее выделялись высокие скулы и длинная шея – признак аристократизма, как он считал. Он смотрел на нее с восхищением. – Я и забыл, какая ты красавица! – Он недоуменно покачал головой и тут обратил внимание на девочек, обхвативших его ноги. – И вы тоже! – воскликнул он, сгребая обеих дочерей, как большой добрый медведь. Он поднял Эбби, а потом Регги, подкинув их в воздух и покружившись вместе с ними, отчего дочери завизжали от восторга. – А теперь дайте-ка мне взглянуть на этого красавца, – сказал он, опуская Регги на пол. Он подошел поближе и посмотрел на малыша, обхватившего ручонками шею Мэгги.
Круглые голубые глаза Джоны, которому исполнилось четыре месяца, с ужасом смотрели на гиганта, который создавал столько шума и суеты. Худенький, настороженный малыш с соломенными волосами и длинными светлыми ресницами изо всех сил обхватил шею Мэгги.
