Лазарев нажал на кнопку, в офисе снова зазвучал баритон Леонида. Чем дольше он говорил, тем яснее я понимала – Маркелов нездоров психически.
* * *
Впервые ангела Леня увидел в подростковом возрасте. Он сидел за пианино в школьном зале, играл по приказу бывшего оперного певца Николая Гуденко бесконечные экзерсисы, как вдруг прямо у рояля появилась фигура в белом. Лица херувима мальчик не увидел, мешали длинные кудрявые волосы, которые закрывали лик, зато тихий шепот услышал отчетливо. Божий посланец говорил о музыке, об избранности Маркелова, о том, что его предначертание сделать людей счастливыми, свободными, здоровыми, прекрасными.
Леонид испугался, ангел исчез. Но с тех пор стал появляться часто и сильно мешал. Мальчик, ранее отлично учившийся, съехал на хилые тройки. Потому что ангел приходил не только дома, по ночам, но появлялся на уроках. Покачивался перед партой и хрустально-чистым дискантом пел хорал. Один раз на контрольной по математике Леня получил взбучку от преподавательницы Валентины Сергеевны, которая, заглянув в его тетрадь, сердито заявила:
– Маркелов, ты даже не попытался решить задачу или пример! Отвратительная лень! Имей в виду, сдашь пустую работу, получишь ноль. Даже двойки тебе много.
– Я не ленюсь, – начал оправдываться мальчик, – мне он мешает.
– Кто? – удивилась Валентина Сергеевна.
– Он, – пробормотал Леня. – Стоит вот тут весь в белом, с волосами.
Учительница оторопела.
– Вы его не видите? – почти с отчаянием осведомился мальчик. – Он не дает мне сосредоточиться, песни поет, вот так: «А-а-а-а...»
Остальные ребята, перестав скрипеть ручками, захохотали. Контрольная была сорвана, Маркелов получил обещанный ноль, а в его дневнике появилась запись: «Хулиганил на уроке алгебры – кривлялся, пел, изображал клоуна».
Дома возмущенный отец схватился за ремень.
– Папа, мне ангел мешал, – пожаловался Леня.
– Сейчас и тебе, и ему на орехи достанется! – пообещал Петр Леонидович.
Никто, кроме мальчика, не видел фигуру с крыльями, и рассказывать о своих контактах с представителем божьего царства Леня после того случая остерегался. Ни родители, ни учителя, ни одноклассники не верили его словам, а доказать, что не врет, он не мог. А ангел буквально преследовал его. Он пел, рассказывал о музыке, приказывал бросить школу и уйти в мир звуков. Оцените силу воли Лени: с огромным трудом он сумел-таки исправить плохие отметки на отличные и, окончив школу, поступил в институт. Это был настоящий подвиг, никем не оцененный по достоинству. Родители гордились сыном, ставили его в пример другим своим детям, хвастались успехами Лени перед родней, но они не знали, как ему мешал ангел, какие усилия прилагал юноша, чтобы не упасть в грязь лицом. Из таких людей, как он, можно делать танки! Или, если вспомнить слова русского поэта, гвозди
[11]
. А наученный горьким опытом Леня более никогда не пытался откровенничать об ангеле ни с близкими, ни с учителями.
Годам к двадцати Маркелов привык к своему постоянному спутнику и даже полюбил его. Ангел получил имя. Вернее, он назвал его сам, однажды сказав:
– Зови меня Игнат.
Из-за Игната у Леонида не было друзей. Ни один из одноклассников, а затем однокурсников и коллег по работе не нравился херувиму. Он немедленно начинал рассказывать о каждом претенденте на роль друга такие вещи, что Маркелов понимал: Игнат прав, надо держаться от него подальше.
Именно Игнат велел ему после смерти Петра Леонидовича бросить работу и уйти из дома. Но когда молодой человек послушался, ангел неожиданно покинул его. Некоторое время Леонид жил один. Затем встретил Марину, женился, родилась дочка. И тут Игнат вернулся.
Марина не нравилась ангелу категорически. Таисию Петровну, тещу Лени, он не переваривал.
– Убегай от них, – зудел Игнат. – Скорей!
Но у Маркелова росла Анечка, на нем лежала ответственность за девочку, он не хотел, чтобы дочь росла без отца, и сопротивлялся херувиму, как мог. Один раз Леонид, думая, что жена крепко спит, стал швырять в сердито кривящегося Игната подушки и бормотать:
– Изыди! Оставь нас!
– Кого ты гонишь? – раздался голос супруги, проснувшейся в неподходящий момент.
Леонид знал: не стоит знакомить Марину с Игнатом, они друг другу не понравятся. Но он так устал и измучился, что вывалил правду.
Жена отреагировала иначе, чем когда-то родители и учительница. Она обняла его и стала утешать:
– Игнат на самом деле не ангел, а черт, который прикидывается херувимом, оборотень, замысливший тебя извести. Давай сходим к доктору, подберем витамины. Ты очень много сочиняешь, порой сутками сидишь за пианино, сильно похудел.
– Игнат заставляет меня постоянно работать, – сказал Леня, – объясняет, что так жил Моцарт.
– Вольфганг Амадей умер, не дожив до сорока лет, а я не хочу тебя потерять, – ответила Марина. – У нас маленькая дочка, ей нужен папа. От сиропа шиповника тебе хуже не станет. Врач наверняка посоветует нечто такое, растительное.
Марина быстро нашла хорошего специалиста, и тот поступил так, как она и прогнозировала: дал список лекарств с очень простыми названиями. На кухне теперь хранилось много упаковок. Например, одна туба с мелкими голубыми пилюлями – аскорбинка в сахарной глазури, другая с длинненькими ярко-зелеными таблетками – другие витамины. Плюс к тому Маркелову делали уколы для аппетита, а на ночь супруга давала Леониду желтые толстые и длинные трудноглотаемые пилюли валерьяны. Очень быстро у Маркелова наладился сон, он приятно пополнел, стал намного спокойнее. А главное – от него ушел Игнат. Но! С одной стороны, композитор был рад избавлению от авторитарного, наглого, иногда даже агрессивного херувима, который пытался подмять его под себя. С другой, именно Игнат нашептал Леониду лучшие мелодии, рассказал о существовании особой, лечебной или, наоборот, убивающей музыки, внедрил в сознание Маркелова мысли о необходимости спасти человечество при помощи его симфоний. Игнат сильно мешал Лене, прямо как враг, но и очень помогал, как лучший друг. Он был этакий двуликий Янус, позитив и негатив. И вот теперь минус ушел, но вместе с ним пропал и плюс...
Егор нажал на кнопку, остановив запись.
– Ну, что скажете?
– Шизофрения? – предположила Лиза. – Хотя вот так, на расстоянии, диагноз не поставишь. Для лиц, страдающих данным заболеванием, характерны социальная самоизоляция, бред, слуховые и зрительные галлюцинации, что мы и наблюдаем в случае Маркелова.
– Весьма интересен рассказ о таблетках, – вмешалась я. – Маленькие голубенькие – аскорбинка, здоровенные желтые – валерьяна... Не знаю насчет витаминов и уколов для аппетита, но с этими двумя чистый обман. Лекарства Леня начал принимать, когда Аня была маленькой, то есть в конце восьмидесятых – начале девяностых. В стране тогда импортных медикаментов было не найти, тотальный дефицит всего, пустые полки. Марина ухитрилась достать нужные пилюли. На что угодно готова спорить, они были советского производства, на импортные у нее просто не хватило бы денег. Тогда аскорбинка, если только была не с глюкозой в виде огромных белых таблеток, выпускалась в шариках противного желтого цвета, голубыми они никогда не были. Таблетки валерьяны не длинные и не трудноглотаемые. Марина поступила грамотно. Она не испугала мужа предложением пойти к психиатру, отвела его якобы к терапевту за «витаминчиками». И Леня поверил жене. Судя по тому, что Игнат покинул Маркелова, лечение оказалось удачным, галлюцинации Леонида удавалось держать под замком.
