– Ну и пусть они в своем Токио водоросли жуют, а я хочу нашей, российской еды, – возвестила Катерина Андреевна и поманила меня рукой. – Пошли, есть в вертепе исключение. Правда, там дороже, чем в капище иностранных закусок, зато пища нормальная.
Я молча двинулась за Золотаревой. Даже если она приведет меня в пещеру, где мне самой придется жарить на костре лепешки, я безропотно возьму сковородку. Не терпится выяснить, что знает о Джулии Катерина Андреевна.
Кафе, куда мы в конце концов попали, сильно смахивало на студенческую столовую и, похоже, не пользовалось популярностью. Кроме нас в небольшом зале не было ни единого посетителя.
Старушка подошла к меню, висящему на стене.
– Глупые люди едят невесть что! Вот, читай, прекрасные блюда!
Продолжая нахваливать ассортимент, она схватила поднос, поставила его на железные полозья и сказала тетке, горой возвышавшейся над здоровенными кастрюлями с противоположной стороны стойки:
– Куриный бульон с фрикадельками, шницель, на гарнир лапшу, ватрушку и кофе с молоком.
– А вам чего? – прогудела раздатчица, сердито глядя на меня.
Я подвинула липкий поднос из пластика и сделала заказ.
– Бефстроганов с пюре плюс компот.
Столовые приборы в заведении оказались из мягкого алюминия, за хлеб потребовали отдельную плату, в роли салфеток выступали крохотные прозрачные треугольники, засунутые в ребристую, жестяную вазочку. Компот подавали в граненых стаканах. В светло-желтой жидкости плавали тонюсенький ломтик яблока, две изюминки и ошметки переваренного чернослива. А когда я увидела местную уборщицу, бабу неопределенных лет с опухшим лицом и отросшей «химией», то чуть не зарыдала от умиления.
Ну просто дыра во времени! Провалившись в нее, я очутилась в столовке своего вуза. Там были точь-в-точь такие гнутые вилки-ложки, несъедобный бефстроганов в подозрительной на вид подливке и компот, более смахивающий на воду, в которой повариха перед тем, как унести их к себе домой, помыла сухофрукты. Но, главное, техничка! Грузная, с похмелья, вместо передника у нее кусок оторванной занавески, в качестве тряпки, которой красавица нехотя трет голубой пластик колченогих столиков, обрывок посеревшего от грязи вафельного полотенца. А чайник, из которого Катерине Андреевне наплескали в чашку светло-бежевый напиток, гордо названный «кофе по-венски»? Его хочется обнять, как родного! Эмалированный, местами оббитый, с черной ручкой и длинным, изогнутым на манер лебединой шеи носиком, он явился словно из моего детства.
– Очень вкусно, – одобрила Катерина Андреевна суп.
Я попыталась разжевать кусочек мяса, поняла, что он отрезан от зверя под названием «резиновый коврик», отхлебнула из стакана желтоватой водички и спросила:
– Почему вы считаете Джулию троллем?
Старушка схватила вазочку.
– Это что?
– Салфетки, – ответила я.
– И с чего ты так решила? – хмыкнула она.
– Ну, это салфетки, – протянула я, – бумажные. Видно же.
– А Джулия натуральный тролль, – отрезала Катерина Андреевна. – Тоже сразу видно.
Я собралась задать следующий вопрос, но подруга Крыловой заговорила сама. Мне оставалось лишь слушать ее.
...Николай и Юля мечтали иметь детей – девочку, похожую на папу, и мальчика, копию мамы. Еще не рожденным малышам были выбраны имена – Джулия и Роберт.
Раисе Демьяновне и Катерине Андреевне, которая не имела собственной семьи и считалась в доме подруги кем-то вроде родной тети, эти имена категорически не нравились.
– Вот выдумали! – кипела Золотарева. – Собачьи клички! У моей соседки есть пуделек Джулька.
– Юлия по-английски Джулия, – терпеливо объяснял Коля, – девочку мы решили назвать в честь мамы, а сынка в честь нашего любимого поэта Роберта Рождественского. Надеюсь, мальчик вырастет таким же талантливым и порядочным человеком.
– И у Шекспира есть Джульетта, – напомнила Юлия.
– Она плохо закончила! – испугалась Раиса. – Нехорошо девочку именовать как самоубийцу!
– Ваня и Маша, – настаивала Катерина Андреевна, – лучше всего.
Бабушки спорили, а дети у супругов все не получались. В конце концов они отправились к врачам, прошли обследование и узнали, что бесплоден Николай.
Пережив шок, муж с женой приняли решение взять ребенка из приюта, и спустя полгода в доме появилась новорожденная Джулия.
И Крыловы, и названная тетя Катерина полюбили малышку всей душой. Милый, веселый, здоровый, шаловливый, умный ребенок. В четыре года Джулия научилась читать, она хорошо рисовала, обладала музыкальным слухом. Золотарева звала девочку «Колокольчик» – голосок Жуленьки разлетался по всей квартире и действительно был похож на звон серебряного колокольчика. Конечно, воспитывать ребенка нелегко, но Жуленька доставляла родным только радость. Катерина Андреевна иногда думала: ну что за женщина бросила малышку в роддоме? Вспоминает ли она дочь, которая оказалась прекрасным, талантливым созданием?
Счастье закончилось внезапно. Погожим майским днем Раиса Демьяновна повела Жуленьку в парк. Правда, в то утро у старшей Крыловой неожиданно заболело колено, да так сильно, что она уже собралась отменить прогулку с внучкой, но в полдень малышка влетела к ней в комнату и весело прочирикала:
– Бабуленька, мы с Розой готовы. Она очень хочет в парк! Ты купишь нам мороженое?
Розой девочка звала свою любимую куклу.
Раиса Демьяновна решила перетерпеть боль, ей не хотелось расстраивать девочку. Бабушка взяла Жуленьку за руку, и они медленно двинулись по улице. Минут через пять нога заныла нестерпимо, и Раиса сказала девочке:
– Постой спокойно возле аптеки, я куплю анальгин и вернусь.
– Ба, я с тобой! – запрыгала Жуленька. – Розе нужен бинт!
– Нет, – ответила бабушка, – в аптеку заходят больные, они кашляют, чихают, еще заразишься. Не отходи от крыльца, ни с кем не разговаривай.
Жуленька кивнула, она была послушной девочкой. Раиса думала, что малышка никуда не денется, да и отсутствовала она от силы пять-семь минут. Но когда Крылова вышла, перед входом в аптеку уже собралась толпа – пока она приобретала лекарство, на тротуар выехал пьяный шофер и задавил ребенка насмерть.
С тех пор не прошло дня, чтобы Раиса Демьяновна не сказала себе: «Одна я виновата. Мне следовало в тот день остаться дома или взять девочку в аптеку. Смерть малышки на моей совести».
И Юлия, и Николай тяжело переживали кончину дочери, но безустанно повторяли Раисе:
– Ты ни при чем. Это судьба. Значит, Жуленьке на роду было написано умереть в детстве.
Примерно те же слова произнес и батюшка после отпевания в церкви:
– На все божья воля, нельзя с ней спорить. Надо не горевать, а радоваться, Джулия стала ангелом у престола господнего, ей дарована счастливая вечная жизнь в раю.
