– Паука накрывают сверху колпаком, поддевают снизу этой лопаточкой и так несут? – спросила я у Козихина, упаковывая причиндалы в пакет для улик.
– Сообразительная, – похвалил Степан, – пошли, рюмочку налью.
Я поспешила отказаться.
– Я за рулем.
– Что с тобой от наперстка будет? – надулся Козихин. – Иди в холл и по коридору влево.
Я двинулась в указанном направлении, оказалась в прихожей, прошла мимо круглого столика, и тут мне на глаза попалась пепельница, а в ней маленькая темно-синяя пуговица с четырьмя дырочками.
– Можно воспользоваться одним из ваших пинцетов? – попросила я.
– Бери, не жалко, – милостиво согласился Степан, – сейчас дам.
Получив пинцет, я подцепила находку и начала ее сосредоточенно разглядывать. Края у маленькой пуговицы были довольно толстыми.
Я повернулась к Козихину:
– Откуда она здесь взялась?
– Маня! – закричал хозяин. – Маня!
Из глубины дома выплыла женщина в переднике.
– Слушаю вас!
– Какого хрена тут эта дрянь валяется? – возмутился Степан. – За что тебе деньги платят, Маня?
– Извините, Степан Сергеевич, – смутилась горничная, – я вчера половик перестилала, гляжу, лежит под ним. Хотела проверить, не с вашей ли она рубашки, и забыла.
– Бестолочь! – рявкнул хозяин.
– Простите, – сконфузилась женщина.
– Маша, мне нужна эта пуговица, – сказала я.
– Я Галя, – тихо поправила домработница. – Если Степан Сергеевич разрешит, то конечно.
– На фига мне эта ерунда, – хмыкнул Козихин.
Я положила находку в другой пакет и отправилась со Степаном в столовую.
– Маня, подай коньяк и чего там у тебя на закусь есть, – приказал Козихин.
Галина живо принесла поднос, хозяин налил себе полный фужер, ловко опрокинул его в рот и схватил затрезвонивший мобильный.
– Алло? Где? Сейчас гляну. Ты сиди!
Последние слова адресовались мне. Степан Сергеевич, продолжая громогласно говорить по телефону, пошел к двери, а я улыбнулась Галине.
– Наверное, у вас часто бывают гости?
Глава 24
Галина смущенно кашлянула.
– Вы, простите, кто?
– Меня зовут Татьяна Сергеева, я работаю частным детективом, – представилась я. – Вы, наверное, знаете, какое несчастье случилось с Борисом Олеговичем? Вашим соседом?
– Он покончил с собой, – сказала Галина. – Степан Сергеевич очень переживает из-за его смерти и из-за обмена пауков. Эдди для него был как ребенок. Хозяин только с виду грубиян, на самом деле он ребенок, и все его неприятности от непосредственности – говорит, что думает, не заботит банкира, как его слова воспримутся. А Борис Олегович другим был.
Я обрадовалась.
– Вы его хорошо знали?
Галина сложила руки под фартуком.
– Разве можно сказать, что кого-то досконально изучил? Проживешь с человеком двадцать лет, а он потом такой финт выкинет, только удивляться приходится. Борис Олегович как черный ящик: улыбается, шутит, приятный со всех сторон, а что там внутри, неведомо. Но одно могу сказать, сила воли у него железная. Сказал и бросил! Я такого никогда не встречала.
– Что бросил? – не поняла я.
Галина смутилась.
– Не обращайте внимания на мои слова, по глупости сболтнула. Хотите кофе? Латте? Капучино? Американо? Сейчас принесу.
Не получив от меня ответа, Галина быстрым шагом удалилась на кухню, которая была отгорожена от зоны столовой чем-то вроде длинного низкого буфета. Я встала, отправилась за ней, увидела горничную около громоздкой кофе-машины и сказала:
– Самоубийство Бориса Олеговича под большим вопросом. Очень похоже, что он не лишал себя жизни.
Галина вздрогнула и уронила чашку, та развалилась на несколько осколков.
– Вот косорукая! – шепнула домработница и, присев, начала собирать останки.
– Лучше взять мокрую губку, – посоветовала я, – к ней все прилипнет, тогда не обрежетесь. Понимаете, что Степан Сергеевич под подозрением?
Галина резко выпрямилась.
– Козихин ни при чем, он и мухи не обидит.
– Насчет мух готова поспорить, – возразила я. – Как раз их Степан с радостью пауку скормит. Если хотите помочь хозяину, лучше откровенно расскажите все, что знаете про Ветошь.
Галина подошла к мусорному ведру, швырнула туда то, что осталось от чашки, и продолжила играть роль идеальной прислуги.
– Вам черный кофе или со сливками?
– Лучше чай, – спокойно сказала я. – Галя, сейчас я поговорю с Козихиным и уеду, но вместо меня к вам явится мужчина по имени Федор. И уж он-то точно ни на сантиметр не сдвинется, пока не вызнает у вас все.
– Будет иголки под ногти загонять? – серьезно поинтересовалась она. – Или в подвалах Лубянки запрет? Свет в лицо направит?
– К Лубянке наше агентство ни малейшего отношения не имеет. Пытки – этап давно пройденный, нынче существуют более действенные методы, – в тон домработнице ответила я. – Большая фармакология достигла небывалых успехов, пара уколов, и человек выбалтывает то, о чем и не знал. Но мы ничего подобного не применяем. Не хотите откровенничать, не надо. Я не верю в виновность Козихина, но не скрою, что у нашего начальства другое мнение. Это будет первая посадка Степана Сергеевича? Хотя навряд ли, если покопаться в биографиях российских бизнесменов, почти у каждого найдешь тюремный опыт. Интересно, кем стал с годами сказочный Соловей-разбойник? Ну не свистел же он на дороге до преклонных лет? Небось открыл ссудную кассу! Превратился в добропорядочного финансиста.
– Оставьте ваши гнусные намеки, – сердито сказала Галина, – Степан Сергеевич не такой. А насчет Бориса Олеговича… Он только прикидывался добреньким, на самом деле… – Галина покосилась в сторону столовой. – Не люблю сплетничать.
– Мне нужны не слухи, а правда, – парировала я. – Вы здесь живете?
– Нет, ухожу на ночь, – неожиданно улыбнулась Галя. – Мне повезло, могу на велосипеде до службы доехать, в Усове живу. В восемь вечера уезжаю, к семи утра тут, выходных нет. Даже первого января надо работать.
– Суровый график, – пожалела ее я.
Галя снова спрятала руки под фартук.
– Вовсе нет. Степан Сергеевич часто за границу уезжает, почти каждый месяц его неделю дома нет. Мне тогда сюда ходить не надо, особняк на охрану ставится, я гуляю, оклад сохраняется.
– Вы должны хорошо знать Бориса Олеговича – дом его стоит рядом с коттеджем Козихина, из окна кухни виден сад адвоката, – сказала я.
