– Разве в особняке не все предметы хозяйские? – спросила я. – Когда живешь в доме, который тебе не принадлежит, переезд элементарен, сложил свою одежду и сел в машину.
– Если бы так! – закатила глаза Зоя Владимировна. – Впрочем, одних моих платьев хватит, чтобы сойти с ума. Борису Олеговичу делали подарки, не бросать же их тут? Некоторые подношения очень достойные, есть несколько хороших натюрмортов, статуэтки восемнадцатого века, плед из соболя, книги, серебро. Я теперь нищая вдова, мне все сойдет.
– Я видела в Интернете список продаваемых вами вещей, – сказала я.
– Что-то понравилось? – оживилась дама. – Хотите приобрести? Сделаю вам по дружбе скидку.
Я уклонилась от беседы о торговле пока еще не полученным по закону наследством и спросила:
– Куда вы перебираетесь?
На лице Зои Владимировны появилось выражение муки.
– Неудобно признаваться. У Степана Козихина, он живет на соседнем участке, есть пустая квартира, крошечная двушка. Войдя в мое бедственное положение, банкир предложил мне там перекантоваться. Признаюсь, всегда недолюбливала Козихина. Наши дома стоят почти впритык, на правах ближайшего соседа Степан не церемонился. Мог за полночь в домашних тапках, в халате, безо всякого приглашения заявиться и сказать Борису: «Давай тяпнем по маленькой».
Муж практически не пил, ему спиртное не доставляло удовольствия, но Козихин был по-крестьянски настойчив, отказаться невозможно, все равно настоит на своем.
Один раз Зоя решила пристыдить наглого банкира. Около часа ночи она спустилась вниз в пеньюаре и капризным тоном протянула:
– Милый, ты где? Я спать хочу!
Как поступит воспитанный человек, засидевшийся в гостях? Тут же встанет и откланяется. Но Козихин даже не вздрогнул. Хозяйка посмотрела на журнальный столик и разозлилась: Зоя знала, что Степан Сергеевич пьет исключительно водку, от коньяка у него изжога, о чем сосед громогласно объявлял всякий раз, когда вваливался к ним. Сейчас же перед мужчинами стояли две пустые бутылки, одна из-под беленькой, а другая с остатками коньяка.
Наутро Зоя сказала мужу:
– Здоровье Козихина меня совершенно не волнует, но вот твое беспокоит. Извини, родной, но почти семьсот миллилитров коньяка за один вечер – это слишком, не находишь?
Борис обнял жену.
– Золотце, я практически не переношу алкоголь, мне делается плохо от третьей рюмки, поэтому я давно освоил фокус пития без выпивки.
– Это как? – удивилась Зоя.
– В большой компании на тусовке всегда можно незаметно отставить фужер или вылить содержимое в кадку с растением, – пояснил супруг. – А когда знаешь, что рано или поздно окажешься один на один с человеком, который без устали твердит: «Давай, Борис, пей до дна, не филонь», – то следует подготовиться заранее. Я наливаю в бутылку крепкий чай, добавляю туда пару рюмок настоящего коньяка для запаха, и готово. Козихина интересует только водка, «Мартель» он не пригубит. Все очень просто.
– Намного проще не пускать наглеца, – надулась Зоя Владимировна.
– Золотце, Степану тоскливо одному, – пояснил Борис, – ему не повезло, как мне, не попалась умная, красивая жена.
Ветошь умел говорить комплименты и, в отличие от подавляющего числа мужчин, адресовал их не только посторонним дамам, но и своей супруге.
В тот день Зоя Владимировна быстро успокоилась, но Козихина по-прежнему не переваривала. И вот теперь, в тяжелую минуту, когда о ней забыли все, кто бывал у Бориса и вроде как дружил с ним, Степан Сергеевич принес ключи, небрежно бросил их на стол и сказал:
– Зойка, я знаю, тебе некуда деваться. Въезжай в мою халупу. Квартира родительская, не продаю ее, потому что это память об отце с матерью да о моей нищей юности. Район фиговый, не престижный, дом затрапезный, кто соседи – я не знаю, прикатываю раз в год, посмотрю на двушку, и до свидания. Но там все есть, от мебели до посуды. Перекантуешься пока, а далее посмотришь. Коли жизнь у тебя совсем хреново пойдет, останешься там. Ни копейки платы не возьму. Машину для переезда дам. Жизнь веселая штука, я несколько раз об асфальт фигачился, и ничего, вставал. Эффект мячика – чем сильнее по башке лупасит, тем выше потом вверх подскакиваешь. Сначала мордой крепко о землю стукнет, но ты помни: чем ниже падаешь и больнее ушибаешься, тем круче будет взлет.
Когда Степан ушел, Зоя разрыдалась. Она не понимала, что ей более неприятно – перебираться в трущобу, расположенную на пролетарской окраине Москвы, или принимать помощь от Козихина.
– Друзья познаются в беде, – вздыхала Агишева, – получается, Степан единственный истинный джентльмен из всего моего окружения. Страшно жить на свете!
Зоя Владимировна сгорбилась и приняла несчастный вид.
– Карету можно не упаковывать, – сказал Илья, возвращаясь из гостиной, – ее так отвезут.
Я повернула голову и с наигранным восхищением воскликнула:
– Красота! Она золотая?
Глава 22
– Нет, – засмеялась Агишева, – но смотрится так, словно сделана из драгоценного металла.
Зоя Владимировна встала, я последовала ее примеру. Вместе мы подошли к интерьерному украшению, Агишева наклонилась и распахнула двери.
– Внутри карета тоже как настоящая. Скамеечка обита голубым бархатом, подушечки с вышивкой, меховой плед.
– Действительно, – сказала я, заглядывая внутрь. – Жаль, прокатиться нельзя. Ой, какое мягкое покрывало.
– Это соболь, – пояснила Зоя.
– Осторожнее, – предупредил Илья. – Из сиденья острый штырь торчит, какое-то крепление, можно больно оцарапаться.
– Производителям лишь бы продать, – нашла повод для возмущения Зоя, – не думают о том, кто внутрь сядет.
– Карета для красоты, – произнес Илья, – в ней человеку не поместиться.
– Ребенок вполне устроится, – не согласилась я.
– Насчет детей не знаю, – хмыкнула Агишева, – их тут практически не бывало. А вот Козихин как-то раз пришел сюда с очередной любовницей, гимнасткой из цирка. Представляете, девица увидела карету и ну просить: «Степан, купи мне такую!»
Я терпеть не могу девок, которые из мужчин подарки тянут, поэтому решила осадить нахалку и спросила: «Зачем она вам? Навряд ли прокатитесь в ней по Москве, а в интерьере карета хорошо смотрится, только если комната более пятидесяти метров. Вы что, живете в замке?»
Циркачка оказалась не из обидчивых, она не стала выпендриваться:
– Нет, у меня однушка, которая целиком в вашей гостевой ванной поместится. Карета мне для работы пригодится.
– Вы что, кучер? – не удержалась Агишева. – Или на запятках во время движения стоите?
Девушка опять не обратила внимания на колкость.
– У меня номер каучук.
