– Не-ет! – завела Аня. – Оглянитесь! Геннадий тоже в пятнах, и рот у него утеночий.
Слово «утеночий» развеселило меня, но через секунду мне стало не до смеха. Добрый папочка напоминал божью коровку-альбиноску, его лицо было бледным, с множеством мелких красных пятнышек, а губы слегка раздулись.
– Гляньте на Машку, – визжала Пряникова, – и Олеся, и Катя, и Изабелла, – все заболели. И я! Мы умрем! Олег принес заразу! У него рак!
– Онкология не передается воздушно-капельным путем, – сказал Иван, – не пори чушь.
У меня нестерпимо зачесались щеки, лоб, подбородок, шея, спина. Отчаянно царапая ногтями кожу, я только сейчас сообразила, что в последнее время меня преследует зуд. Несильный, но постоянный, я регулярно почесываюсь, иногда шмыгаю носом и изредка чихаю. Правда, после Аниных причитаний эти симптомы резко обострились. Жаль, что у меня всего две руки, их сейчас определенно не хватает. Если кто-то начнет судорожно чесаться, то вскоре вы ощутите желание совершить то же самое. Пару мгновений в комнате стояла тишина, прерываемая лишь сопением. На всех присутствующих напала почесуха.
– Что с нами? – испугалась Юлечка.
– У Машки спросите, она сюда больного чумой приволокла, – заголосила Аня. – Почему Олег в комнате сидит? Отчего к ужину не спустился? А? Может, он умер?
– Муж в полном порядке, – залепетала Леонова, – у него обычная аллергия. Олег ею давно страдает! Может среагировать на продукты, воду, постельное белье!
Мне в заявлении Маши что-то показалось странным. Но вот что? А она продолжала:
– Олег не любит шумных компаний, предпочитает одиночество.
– За хреном вы сюда приперлись? – наскочила на Машу Юля. – Аня права. Я никогда не мучилась прыщами, а сейчас вот они, меленькие-меленькие. Вы инфекцию занесли. Тут эпидемия.
Иван повернулся к Комарову:
– Геннадий Петрович, я студент, а вы врач. Ну скажите им! У холеры другие симптомы.
– Ну… э… нет, – проблеял самозванец.
Я прикусила губу. Надеюсь, в дальнейшем Комаров поостережется называться доктором. Сейчас ему не позавидуешь, признаться в обмане он не осмелится, но и оказать помощь никому из нас не может. Мораль: не ври, Гена!
– Чума! Корь! Ветрянка! Туберкулез, – бушевала Аня, – мой бедный муж! Кузенька умрет!
– Это просто смешно! – воскликнул Иван. – Корь и ветрянка в основном детские болезни.
– Ими может заразиться и взрослый, – поправила студента Белка. – Когда Степашка училась в третьем классе, школу закрыли на карантин по скарлатине. Дети спокойно переболели и вышли на занятия, а вот мама Кати Ивановой умерла. Она подцепила от дочки заразу. Помню, на похоронах отец Кирюши Макеева, врач, говорил: «После тридцати лет организм плохо справляется с болезнями, которые малыш переносит шутя».
Я дернула бабулю за руку:
– Не сей панику. Кому-то сосулька на макушку упала, и ему конец. Но это же не значит, что всех ледяшками поубивает.
– Мы все умрем? – всхлипнула Юля.
– Я видел кино, американское, там людей забросило на необитаемый остров. У них было всего полно: и еды и одежды, но неожиданно началась эпидемия, – не к месту стал рассказывать Миша, – все заболели: вирус на острове разносили мухи. Вот.
– И что с ними случилось? – прошептала Юля, прижимаясь к Геннадию Петровичу.
Сейчас специалист по организации сексуального досуга не прикидывалась испуганной доченькой заботливого папеньки. Юлия на самом деле искала у него защиты. Комаров обнял девушку за плечи и без особого оптимизма пообещал:
– Все будет хорошо.
– На острове не осталось ни одного живого человека, – сказал Миша, – клевый ужастик!
– Кузенька-а! – заорала Аня. – О-о-о!
– Ой-ой-ой, – закудахтала Олеся, – надо маску надеть. Прям сейчас!
– Они у нас есть? – обрадовалась Катя.
– Нет, – всхлипнула повариха, – можно из полотенца сшить. Зачем мы Олега сюда впустили?
Маша закрыла лицо руками.
– Все подохнем! – выла Аня.
Бурундуков подошел к истеричке и отвесил ей пощечину. Супруга Кузьмы Сергеевича захлебнулась воплем и замерла с вытаращенными глазами.
– Никита, – ахнула Белка, – разве можно бить женщину?
– Она дура, – ответил Бурундуков, – а паника заразна и опасна, как пожар на подводной лодке. Мы заперты в доме, на улице ураган, нельзя допускать истерик.
– Ветрянка и корь начинаются как простуда, – подхватил Иван, – насморк, кашель, высокая температура, через некоторое время видна сыпь. Наоборот не бывает. О туберкулезе вообще смешно говорить, при нем ничего не чешется. Ведь так, Геннадий Петрович?
– Ну… э… да, – кивнул Комаров.
– Аллергией можно заразиться? – заканючила Катя.
– Нет, – отрезал Иван, – но, вероятно, все одинаково среагировали на какое-то блюдо. Олеся, может, ты используешь экзотические приправы? Порошок из сушеных мадагаскарских личинок? Сироп из лап австралийской болотной жабы?
– Надеюсь, что нет, – заявил Миша, – иначе меня сразу стошнит. Предупреждаю, я не верю в эпидемию, блевать тянет от брезгливости. Ненавижу тараканов и прочих насекомых! Брр.
Продюсер передернулся, я снова начала чесаться, а Олеся перекрестилась:
– Я не держу на кухне гадости! Лук, перец, чеснок, соль, корица, ванилин – вот мои помощники.
– Компот! – оживилась Маша. – Помните?
Все повернулись к Леоновой.
– Вчера во время обеда мы пили узвар, – затараторила Маша. – Кузьма Сергеевич еще спросил: «Из чего это сварено, не из клубники ли, а то у меня на нее реакция!» Олеся ему ответила: «Из вишни». Потом Аня увидела за окном чудовище, заорала…
– У каждого свое хобби, – провозгласил Миша. – Аня мастер художественной истерики, олимпийская чемпионка по разжиганию скандалов.
Но Машу оказалось трудно сбить с толку.
– Мы пошумели, успокоились, а затем все выпили по стакану. Это компот! У нас на него аллергия! Сейчас все тоже им полакомились! На ужин его пили!
– Олег покрылся пятнами раньше, – вздохнул Бурундуков.
– Да, – согласилась Леонова, – но муж бурно реагирует на все. А мы точно от компотика заболели.
– От вишни? Я ее всю жизнь ем, – хмыкнул Никита.
– Значит, накопилось, – не успокаивалась Маша, – случается такое. Жрал, жрал, потом бац, начал краснеть. Верно, Геннадий Петрович?
– Ну… э… да, – выдал стандартный ответ Комаров.
Белка посмотрела на Олесю.
– Мне в голову пришла интересная мысль. Где ты взяла вишню? Разве мы ее покупали?
– Замороженную в компот пустила, – ответила повариха, – ее в холодильнике полно.
