– Узнаешь меня? Я Люба, дочка Марии Николаевны! Изменилась, да? На диете сидела, волосы отрастила!
– Привет, – осторожно ответила Файфман, на всякий случай делая шаг назад.
Люба заметила это движение и засмеялась:
– В подростковом возрасте я была не подарок! Да? Помнишь, как тебя чернилами в ванной облила?
– Нет, – на всякий случай соврала Руфина.
– Сейчас назад оглядываюсь и понимаю – я с седьмого по десятый класс творила дикие вещи. Так стыдно! Слушай, давай после занятий сходим в кафе, отметим первый учебный день. Еще раз прости меня за мое поведение, – попросила Люба.
– Хорошо, – согласилась Руфина, решив, что Казакова повзрослела и стала нормальным человеком.
Переходить в другую группу Файфман не стала, но и заводить тесную дружбу с Любой не захотела. Между девушками установились ровные отношения, с виду вполне приятельские, но после лекций они разбегались в разные стороны, каникулы тоже проводили порознь, не секретничали, не болтали часами по телефону, не бегали вместе по магазинам. Люба пользовалась популярностью на курсе, она хорошо училась, модно одевалась, всегда пребывала в отличном настроении и была звездой всех институтских вечеринок. Сначала Руфа настороженно приглядывалась к подруге детства, потом сделала вывод: некоторые люди способны кардинально измениться. Из мрачной злопамятной девчонки выросла очаровательная девушка.
В самом начале пятого курса студентам предстояло определиться с темой дипломной работы и найти себе научного руководителя. Руфина хотела пойти в аспирантуру и решила во что бы то ни стало попасть к Бутрову. Весь вуз знал: под крылом Алексея Николаевича ты стопроцентно удачно минуешь все научные рогатки и препоны и получишь степень кандидата наук. Но для того чтобы попасть к профессору в качестве соискательницы, требовалось сначала получить диплом о высшем образовании. И опять все были в курсе: Алексей Николаевич возьмет к себе в аспирантки лишь того, кто у него писал диплом. Бутров мог одновременно заниматься только с двумя студентами, другие преподаватели брали пять, шесть, десять человек и весьма формально относились к обязанностям научного руководителя. Алексей Николаевич возился с дипломниками, как со своими детьми, шлифовал их работы до совершенства. Не было ни одного случая, чтобы его подопечные получили на защите четверку, им ставили исключительно «отлично». И при отборе своих дипломников Бутров пользовался лишь одним критерием – личным впечатлением от человека.
Любочка понравилась Бутрову, а Руфина нет. Алексей Николаевич взял Казакову и Веру Романову. Файфман приуныла. В аспирантуре всего два места, ясно, кому они через год достанутся.
В конце декабря Люба сказала Руфе:
– У меня для тебя будет здоровский подарок! Вручу его тебе тридцать первого числа.
Руфина изобразила восторг, а Люба спросила:
– Где ты встречаешь праздник?
Файфман вздохнула:
– С друзьями, на даче.
– Возьми меня с собой, – попросила Любочка. – Я хотела пойти к одной приятельнице, но у той возникли проблемы, и она не будет собирать компанию.
– Вообще-то у нас складчина, – начала осторожно отнекиваться Руфа. – Надо с собой еду принести и выпивку, а еще мы подарки друг другу вручаем, ничего особенного, простенькие сувениры, но нас двенадцать человек.
– Я испеку пироги, прихвачу шампанское и презенты, – пообещала Люба. – Ну пожалуйста, иначе придется мне ехать вместе с мамой в дурацкий подмосковный санаторий. Ей на работе путевку дали, они всей конторой тридцатого туда отправляются. Представляешь веселье? Там ни одного человека моложе сорока пяти не будет. Честное слово, я не испорчу вашу вечеринку.
Ну и что было делать Руфе? Пришлось согласиться:
– Отлично, тридцать первого в полдень встречаемся на вокзале у электрички.
В назначенный час компания студентов, обвешанных большими сумками, влезла в электричку, и Руфина стала знакомить Любу с приятелями. Когда дело дошло до Ивана, Казакова засмеялась:
– Ну, с Ваней-то нас друг другу представлять не надо. Надеюсь, он меня помнит! Правда, мы давно не встречались, но, думаю, Ваня не забыл противную девчонку, которую ему мама приказывала развлекать.
– Ты так изменилась, – пробормотал Иван. – Совсем другой человек!
– Главное, я осталась красавицей, – отшутилась Люба.
Но Добров неожиданно серьезно ответил:
– Верно, ты шикарно выглядишь.
Руфина ощутила тревогу. Ей не понравилось, как друг детства смотрел на Любу.
К полуночи все успели основательно выпить и стали дурачиться. Ваня ни на шаг не отходил от Любы, и у Руфины испортилось настроение. Добров использовал каждую минуту, чтобы привлечь к себе внимание Казаковой, он совершенно забыл про девушку, с которой приехал на дачу, и откровенно приударил за Любой. Справедливости ради следует отметить, что последняя не поощряла Ваню, уделяла ему столько же внимания, сколько и остальным.
Когда часы пробили двенадцать и народ начал разворачивать подарки, Любочка неожиданно обняла, поцеловала Руфу и, протягивая ей конверт, сказала:
– Давно хотела тебе сказать: мне очень повезло иметь такую подругу, как ты. Я счастлива, что нахожусь здесь. Открывай, надеюсь, тебе понравится.
Руфина распечатала конверт, вынула лист бумаги, прочитала текст и взвизгнула. У нее в руках была копия приказа ректора вуза: «В связи с отчислением из института студентки пятого курса В. Романовой назначить научным руководителем дипломного проекта студентки Р.Файфман профессора А.Н.Бутрова».
– Как ты это проделала? – закричала Руфа.
– Секрет, – округлила глаза Люба, – но тебе придется пахать и пахать. Я пообещала Бутрову, что ты проявишь усердие. Времени мало, я с сентября материал набираю, а тебе с января стартовать.
– С ума сойти, – не успокаивалась Руфа, – а что случилось с Веркой? С пятого курса никогда не выгоняют.
Люба приложила палец к губам:
– Тсс-с! Еще один секретик. Приказ о Романовой вывесят в начале января. Верку арестовали, она убила своего парня. Ректор не хочет, чтобы народ знал про преступление, поэтому там указано: «В связи с болезнью по собственному желанию».
– Как! – ахнула Руфа. – Они с Гришей жениться собирались!
– Гришка уже никого в загс не поведет, – заявила Люба. – Верка поехала с матерью на два дня на дачу, а Гриша решил налево сходить. У него родители за границей работают, парень один жил в большой квартире, ну и позвал к себе другую девчонку. Легли они в койку, а тут Верка в спальню врывается. У нее ключи имелись, это и понятно, они с Григорием три года вместе, Вера в его квартире постоянно жила. Здорово, да?
– Ваще, – выдохнула Руфина.
– Отец Гриши коллекционирует холодное оружие, – продолжала Люба, – у них на стенах кинжалы висят. Верка один схватила, ну и ударила сначала жениха, а потом его партнершу. В результате Григорий труп, а девка в больнице. Я, как об этом услышала, сразу поняла: у Бутрова освободилось место, ну и подсуетилась! Я всегда помогаю верным друзьям, никогда не забываю ни плохое, ни хорошее и умею извиняться. Как ты полагаешь, теперь я искупила то испорченное чернилами платье?
