– Нож у тебя в руке, – напомнила я.
Хватайка с ужасом посмотрел на окровавленное лезвие.
– Вы мне не верите! Я не убивал! Не знаю ее! Впервые вижу!
– Конечно, – кивнул Приходько, – вставай, поедем в офис, расскажешь правду. Я тебе верю.
– Спасибо! – зарыдал Сеня. – Пожалуйста, не бросайте меня здесь.
Мы с Федором помогли Хватайке вылезти из подвала и увезли его. Коробок остался ждать экспертов.
Пока Семена переодевали в чистую одежду, я успела умыться, выпить кофе и в комнату для допросов вошла в рабочем настроении. Хватайка тоже выглядел почти нормально, трясущиеся руки можно не принимать в расчет.
Чеслав заставил Семена пять раз повторить рассказ о произошедшем, тот устало твердил:
– Я сидел дома, потом приехала ваша сотрудница, прикинулась шлангом, я решил, что она пытается навесить на меня похоронные хлопоты, и не очень вежливо разговаривал. Прошу прощения. Когда дама ушла, я почистил себе картошки, собрал шкурки, увидел, что ведро полное, и отнес его во двор. Поел, попил чаю, тут мне позвонили, предложили заказ за большие деньги. Сказали, ехать надо прямо сейчас, в развалины, спуститься в подвал, там меня будут ждать. Я поторопился, зашел в руины, сдвинул крышку люка. Преодолел лестницу, а на полу лежит девушка, кровь течет, в груди нож. Я его выдернул!
– Зачем? – спросил Чеслав.
– Помочь хотел, – всхлипнул Семен, – думал, ей лучше станет, если от лезвия избавить. Наклонился, потянул за рукоятку, тут меня затошнило, на бок опрокинуло. Это все. Могу сто раз повторить, ничего другого не скажу.
– Хотите, чтобы мы вам поверили? – вклинилась я в допрос. – Тогда объясните, как у вас в мусорном ведре оказались белый халат, шапочка и стетоскоп.
– Они там лежали? – опешил Сеня.
– На самом верху, – подтвердила я.
– Не заметил, – растерялся Хватайка, – я вышел с очистками, увидел, что ведро снова полное, и разозлился.
– На кого? – моментально поинтересовалась я.
Сеня обиженно засопел.
– Дом выселен, в квартирах гастарбайтеры орудуют, бомжи, всякую дрянь выносят, шмотки оставленные, мебель старую, кто что бросил. Такие гады. Идут мимо моей квартиры и непременно в ведро дерьма напихают! Сволочи! Только отнесу помойку, она опять полная. Я перестал внимание на мусор обращать.
– Красивая отмазка! – хмыкнул Федор. – Оригинальная. Ведро за дверью, кто и что туда кинул – не знаю. На самом деле ты не предполагал, что тебя выследят, и спокойно халат в помойку сунул. Глупость, мон ами!
– Если вас возмущает вечно полное ведро, почему не внесете его в квартиру? – спросила я.
– И где держать отбросы? – заныл Семен. – Видели ж мою конуру! На кухне места нет, в прихожей и ванной тоже.
– Отвлечемся временно от мусора, – вздохнула я. – Кто вам звонил?
– Заказчик, – прошептал Сеня.
– Как его зовут? – спросил Чеслав.
– Миша, – протянул Хватайка.
– Отчество и фамилию назовите, – потребовал Чеслав.
– Не знаю, – задергался Семен.
– Великолепно, – фыркнула я, – очень смешно.
Хватайка вцепился пальцами в край стола.
– Если расскажу вам всю правду, меня не накажут?
– Отшлепают, лишат конфет, но потом сжалятся, – буркнула я, – за убийство обычно в угол ставят, минут на десять.
– Никого я не убивал! – захлюпал носом Сеня.
– О чем тогда хотели поведать? – по-отечески ласково осведомился Чеслав.
Семен поднял голову.
– Пообещайте, что мне ничего не будет!
– Детский сад, штаны на лямках! – возмутилась я. – Давай, говори!
Хватайка втянул голову в плечи.
– У меня отобрали вещи.
– Они грязные, их почистят и вернут, – ожил Приходько, – зато взамен вам дали хороший спортивный костюм.
– В кармане брюк лежало лекарство, – забубнил Семен.
– Верно, – согласился Федор, – белая туба с этикеткой «Цист»
[8]
, аюрведическое средство от цистита, произведено в Индии, какая-то их местная трава. У тебя проблема с мочевым пузырем? Мы можем сюда врача пригласить.
– Не надо, – отмел его предложение Сеня, – «Цист» не пилюли от воспаления. Это опиумная смесь, ее можно через трубку курить или в кальян забабахать.
– Наркота! – протянул Приходько.
– Я чистосердечно признался, – зачастил Хватайка, – ничего плохого в опиуме нет, его во времена Пушкина от головной боли прописывали, детям давали, чтобы спали крепче. Мне очень нужны деньги.
– Куда ж без них, – сочувственно кивнул Федор.
– Вы меня понимаете? – обрадовался Семен.
– Как никто другой, – подтвердил Приходько, – говори спокойно.
– У меня есть знакомый, он привозит партию «Циста», – зачастил Хватайка, – а его я по таблеткам продаю.
– Молодец, – похвалил Федор, – помогаешь людям.
– Вот именно, – приосанился Хватайка, – вреда от опиума нет. Это растительное сырье, не химия, вытяжка из мака. Чем оно плохо?
– Ничем, – поддакнул Приходько.
– Мне позвонил мужик, назвался Мишей, – уже более уверенным тоном продолжал Семен, – сказал: «Хочу взять сто таблеток, приезжай в развалины «Каркасы». И я поспешил, большую партию редко заказывают.
– И вас не смутили развалины? – поднял бровь Чеслав.
– Нет. Место как место, – пожал плечами Семен, – я подумал: «Парень, похоже, из того же района, небось, как и я, в детстве по подвалу лазил».
– По подвалу? – повторила я. – И вас не удивило то, где назначена встреча?
– Не-а, – ответил Хватайка, – это укромный уголок.
– И кто же был в руинах? – поинтересовался Чеслав.
Хватайка поежился.
– Не знаю, я пришел вовремя, тютелька в тютельку, поднял крышку, а там тело в крови.
В комнате зазвонил телефонный аппарат, шеф снял трубку, пару секунд молчал, потом велел:
– Принеси.
Семен снова затрясся.
– Хочешь кофе? – предложил Приходько. – Со сливками или с молоком?
– И сахару побольше, – ответил Хватайка.
Практикант вышел в коридор, я покосилась на молчащего Чеслава. Не слишком ли активен наш нештатный сотрудник? Вмешивается в разговор, принимает решение, в бригаде так не принято, главный здесь шеф, ему решать, следует ли ставить перед Семеном стаканчик с кофе, которое выдает автомат в холле.
Дверь открылась, но вместо Федора вошла Фатима. Она подала боссу полиэтиленовый прозрачный пакет. Внутри лежал толстый красный карандаш с золотым орнаментом. Эксперт беззвучно удалилась.
