Проснулась Эстер от громкого гудка автомобиля. Не успел сигнал стихнуть, как раздался хлопок входной двери. Эстер подошла к окну и увидела Веру Кирилловну, которая размашисто шагала по протоптанной тропинке к припаркованному за забором такси. Стоило свекрови уехать, как к Эстер вернулось нормальное расположение духа, и она поторопилась в детскую комнату, где ночевал супруг.
Ротшильд решила залезть к мужу под одеяло, обнять его, сказать о своей любви, а потом успокоить супруга: «Непременно разберемся в странной ситуации, вместе мы сила».
Но Тима в постели не оказалось.
– Где он был? – быстро спросила я.
Эстер протянула листок, неровно вырванный из тетради в клеточку, там было несколько фраз: «Надо подумать. Мне очень плохо. Не ищи меня. Когда вернусь, не знаю. Не хочу жить. Я на грани. Тим».
Я сказала Ротшильд:
– Ничего ужасного. Вы сами говорили, какая эмоциональная у мужа натура. Морков захотел привести нервы в порядок, скоро он вернется.
Эстер шумно задышала.
– Через пять дней на Первом канале телевидения стартует сериал «Не вооружен и опасен». Муж исполняет там главную роль – бывшего ветерана чеченской войны, который сражается с бандитами голыми руками и лишает их жизни.
– Круто, – крякнул Димон, – либо «Терминатор разбушевался», либо «Крепкий русский орешек».
Я снова пнула Коробкова и льстиво сказала:
– Ваш муж, как всегда, притянет к экрану тясячи зрителей.
Эстер начала с хрустом ломать пальцы.
– Завтра Тима ждут на шоу «Пусть говорят», потом у него брифинг с журналистами. Что мне делать?
– Позвоните супругу, – предложила я.
– Он отключил мобильный, – простонала Ротшильд, – вероятно, у него опять нервный срыв! О боже, мне одной не справиться. Ларион уехал в США! Он бы знал, куда Тим подался. Надо срочно отыскать мужа! В «Пусть говорят» главным редактором служит замечательная женщина, Наташа, она поймет, если я скажу: «Муж заболел». Но пресса! Корреспондентам обещали встречу со съемочной группой и фуршет. Исполнитель главной мужской роли не имеет права проигнорировать это мероприятие. Что делать?
Ротшильд вскочила и забегала по комнате.
– Пожалуйста, не хрустите пальцами, – взмолился Димон, – я не выношу этот звук.
Эстер замерла.
– Простите. Еще мама в детстве меня за дурную привычку ругала, но, когда я нервничаю, руки живут отдельной жизнью.
Я попыталась утешить Эстер:
– Мероприятие завтра, у нас целый день в запасе. Кто такой Ларион?
– Не уверена, что имею право посвящать вас в эту историю, – нахохлилась Эстер.
Я посмотрела на Димона. Коробок поднялся.
– На какой машине ездит Тим?
– Черный «Мерседес» с тонированными стеклами, – охотно ответила Ротшильд, – новый, муж купил его в начале лета.
– Номер знаете? – задал следующий вопрос Димон.
– Ноль-ноль-семь, – выдохнула Эстер.
– Круто, – щелкнул языком хакер, – небось больших денег стоил! Не одну тысячу баксов за такое сочетание отвалить надо.
– Гаишники обожают Тима, – потупилась Эстер, – ему этот номер подарили.
– Ну почему я не звезда экрана?! – провозгласил Коробок, покидая комнату. – Пойду посмотрю, что можно сделать.
– Так кто такой Ларион? – вновь задала я вопрос, едва хакер скрылся в коридоре.
– Психотерапевт, – после небольшого колебания ответила Эстер. – Тим к нему много лет ходит, еще со школьной поры. У них в семье очень давно случилась трагедия, погибла младшая дочь Морковкиных, Агата. Подробностей ни Вера Кирилловна, ни Тимофей не рассказывают, но происшествие произвело огромное впечатление на моего мужа, и мать отвела мальчика к Лариону. К сожалению, не так давно этот врач уехал в Америку, его жена гражданка США. Нового специалиста Тим искать не стал, психотерапевт – это ведь очень близкий человек. Супруг привык к Лариону, о другом докторе и слышать не желает. Вообще-то ничего стыдного в такого рода посещениях нет, но наши люди безграмотны, все путают психолога с психиатром, начнут болтать: Морков шизофреник.
– Сейчас уже нет, – возразила я, – народ насмотрелся зарубежных сериалов, а там по любому поводу бегут к психоаналитику.
– Не хочется, чтобы журналисты узнали про Лариона, – не слушая меня, продолжала Ротшильд, – вытащат на свет историю с Агатой.
– Красивое имя, – поддержала я беседу, – но не сочетается с отчеством. Отца Тимофея ведь звали Николаем? На мой взгляд, Агата Николаевна как-то не звучит!
– Да уж, – согласилась Эстер, – но отчество бедной девочке не понадобилось. Я очень надеялась, что Тим больше не сорвется, и вот, пожалуйста. Хотя винить мужа я не могу, тут любой запьет.
– Морков алкоголик! – осенило меня.
– Нет! – возмутилась Эстер. – У него тонкая душевная конституция, обостренная эмоциональностью…
– …поэтому артист не выдерживает нервной нагрузки и впадает в запой, – бесцеремонно перебила я Эстер. – Если хотите завтра представить Тима публике и гиенам пера, советую быть со мной откровенной. Считайте, что беседуете с врачом, дальше меня информация не протечет. Хирург не может вскрыть нарыв, если не знает, где он находится. Вы уже рискнули обратиться к Чеславу, рассказали о Елене, сделайте еще один шаг. Мы найдем Тима, приведем его в порядок, и вы перестанете дергаться.
Эстер скрючилась в кресле.
– Никогда не видела мужа пьяным. В обыденной жизни он не прикасается к алкоголю, наливает во время тусовок в водочную стопку простую минералку без газа, опрокидывает ее, морщится и закусывает. Тимофей очень талантливый актер, этюд «мужчина, закладывающий за галстук» для него не является сложным. Даже на нашей свадьбе специально проинструктированный официант тайком подливал новобрачному вместо шампанского обычный лимонад. Но раз в году, как правило, в самом конце декабря, Тим делается неадекватным, начинает нервничать, перестает спать, а затем впадает в депрессию. Фаза заторможенности у супруга легко сменяется стадией агрессивности. Я общаюсь с Тимом давно, но ничего не знала об этой его особенности и, когда он первый раз поднял на меня руку, чуть не умерла.
– Муж бил вас? – бесцеремонно уточнила я.
– Боже, конечно, нет! – возмутилась Эстер.
– Вы говорили про поднятую руку, – напомнила я.
– Но я не сказала, что она опустилась! – встряхнулась Ротшильд, – Тим изменился внешне, вроде он, а на самом деле другой человек. Честно говоря, я тогда очень испугалась, а супруг ушел из дома и вернулся лишь тридцать первого декабря, в одиннадцать вечера.
Эстер запнулась, глянула в окно, потом, очевидно, приняв решение, что ее откровенность поможет найти мужа лучше, чем молчание, начала рассказывать совсем не веселую историю.
