Вот какая хрупкая вещь любовь, никогда не предлагайте кавалеру денег для посещения сортира, последствия могут быть непредсказуемыми.
Я улыбнулась своим воспоминаниям и посмотрела на стол. Однако, симпатичная посуда у деда! Я взяла тарелочку и перевернула ее. Она была изготовлена в Германии на всемирно известном заводе, специализирующемся на производстве дорогой столовой посуды, а крошки, упавшие на клеенку, похоже, ранее принадлежали песочному пирогу с черникой, вон лежит одна смятая ягодка.
– Так чего ты хотела? – спросил Степан, входя в комнату.
– Говорят, по дому привидение ходит, – прошептала я.
Колдун не стал меня успокаивать.
– Верно, его Клаусом зовут.
– Он опасный?
– Запросто убить может.
– Ой! – взвизгнула я. – Дедушка, а за что?
Степан погладил бороду и весьма складно изложил сказку. Она практически ничем не отличалось от историй, услышанных мною ранее. Но надо отдать деду должное: он был великолепным рассказчиком, в нужных местах делал драматические паузы, то повышал голос до визга, то понижал до баса, сопровождая повествование живой мимикой. После того как Степан умолк, я спросила:
– А днем, при белом свете, Клаус не появляется?
– Нет, – усмехнулся дед, – если в развалины не пойдешь, жива останешься. А вот как только стемнеет, сиди тихо!
– О каких развалинах вы говорите? – заинтересовалась я.
Степан положил на стол тяжелые руки с натруженными работой пальцами.
– Раньше здесь деревня была, в Харитоновке много народа жило, имелась и церковь, знаменитая, даже в Москве про нее известно было. В ней на Рождество чудо случалось, являлся народу ангел белый с крыльями. Я сам этого не видел, храм большевики разрушили, иконы сожгли, а здание под зернохранилище приспособили. Но мама моя лицезрела божьего посланника.
Сообразив, что Степан завел новую историю, я решила не перебивать старика. И скоро узнала еще одну местную легенду.
Здешний батюшка, увидев, как бывшие прихожане разносят церковь в щепки, попытался усовестить мужиков, но те, озлобившись, убили священника. Ночью к зачинщику безобразий Пантелеймону Фролову явился дух казненного и печально сказал:
– Я вас простил, а Господь не хочет. Пропала Харитоновка.
И с той поры обрушились на деревню несчастья: здесь рано умирали взрослые, не рождались дети, плохо росли овощи на огородах, яблони, сливы и вишни вечно съедал червь. Если по всей области светило солнце, то в Харитоновке лил дождь. В конце концов тут остался один Степан да развалины той самой церкви.
– Когда новый барин землю покупал, – талдычил дед, – я его предупредил: «Лучше не связывайтесь с проклятым местом, найдите другой участок». Но разве богач нищету послушает? Вот он и получил Клауса! Тот из церкви на охоту выходит, я видел его много раз. Не шастай туда, можешь пропасть. Гиблое место. Там всегда скотина пропадала, зайдет в развалины коза или корова, ан нет ее потом. Клаус ее забьет и сожрет! Из-под земли иногда жуткие звуки несутся – крик, вой, рычание. Это черти с Клаусом играют. Хочешь в живых остаться?
Я старательно заклацала зубами.
– Да, дедушка.
– Тогда послушай меня, не приближайся к останкам храма.
– Да, дедушка!
– Лучше туда не заглядывать.
– Да, дедушка, – шептала я. – Ой! Страшно-то как! А вы один живете?
– Как перст, – подтвердил Степан.
– Можно у вас комнатку снять? – заныла я. – Коленки трясутся от жути, теперь ни за какую зарплату не хочу в хозяйском доме ночевать. Вдруг Клаус решит в мою спальню зайти?
Степан сообразил, что перегнул палку, и дал задний ход.
– Неприлично молодой женщине с мужчиной в одном доме жить, это лишь родственникам положено.
– Вы старик, – схамила я, – ни одна душа дурного не заподозрит.
Дед крякнул.
– Я не сдаю комнат, их здесь всего две. Эта и спальня. Запомни: Клаус только по коридорам бродит. Услышишь звон и барабанную дробь, сиди тихо. И он нечасто вылезает.
– Значит, можно в недействующую церковь заглянуть? – захлопала я в ладоши, изображая инфантильную крошку килограммов на восемьдесят.
Дед быстро погасил вспыхнувшую в глазах досаду. Наверное, он уже возненавидел дурочку, свалившуюся ему на голову. Остальные-то горничные быстро пугались Клауса и, поджав хвост, убегали в особняк, а я то трясусь от ужаса, то собираюсь на экскурсию в разгромленный храм. Ну как справиться с такой идиоткой?
Степан потер руки, дунул на них, сжал пальцы в кулаки, поднес их к моему лицу и раскрыл ладони. Я невольно отшатнулась.
Дедушка ласково улыбнулся.
– Не бойся. Я подселил к тебе охрану, в случае чего она отвернет беду. Но на рожон не лезь, к храму не приближайся, там силы Сатаны орудуют. Помнишь, как я о тебе всю правду рассказал, сразу твое прошлое увидел?
– Да, дедушка, – ответила я смиренно.
– Значит, мне можно верить?
– Да, дедушка.
– Слушай меня, милая! – торжественно объявил колдун. – Работай похвально, и радость придет – через полгода замуж выйдешь.
– Ой, правда, дедушка? – запрыгала я на отчаянно скрипящем стуле. – Ой, а вы не врете?
– Зачем бы мне лгать? – серьезно спросил Степан. – Иди в дом, ничего не бойся!
– И как вы один живете?.. – запричитала я, надевая обувь.
– С божьей помощью и молитвой, – назидательно произнес ведьмак.
– Может, вам еды принести? – приставала я.
– Нет необходимости, – отмахнулся Степан, – я постоянно пощусь, а кашу сварить легко.
– Хотите, полы вам помою?
– Ступай с миром, – заскрипел зубами Степан.
– Совесть мне не позволяет так уйти, – плаксиво завела я. – Денег вы не берете, помощи не принимаете... Помогли хорошим советом, долг теперь повис на мне камнем.
– От взялась на мою голову! – гаркнул дед.
Стоявший чуть поодаль Емеля всхлипнул и повалился на бок.
– Ладно, выброси помойку, – распорядился Степан. – Вынь пакет, завяжи его да отнеси к бачкам. В парке у барина не кидай, мусорить грех. Хоть и чужая территория, да земля у людей одна. Сделаешь кому гадость, она к тебе сторицей вернется.
Я бросилась к ведру, стоявшему у крыльца, успевший очнуться Емеля побрел за мной.
– До свидания, дедушка! – помахала я Степану.
– Иди, иди, – едва сдержал раздражение старик, – авось больше не встретимся.
Пакет с отбросами оказался тяжелым. Я, преодолев брезгливость, отошла подальше от владений Степана, развязала тесемочки и стала изучать мусор. Дед хитер, ловко прикидывается лешим и колдуном в одном стакане, твердит о своем отшельничестве, о постоянном соблюдении поста, ненависти к телевизору и наверняка производит на не очень умных местных служащих жуткое впечатление. Но Таню Сергееву Чеслав принял в группу за умение видеть мелочи, и у меня возникла масса вопросов.
