– Никогда не видела подобную собаку, – призналась я. – Это что за порода?
Анна Степановна гордо вскинула подбородок:
– Асфальтовая эскимосская борзая. Очень редкая, уникальная.
– И где вы откопали данный экземпляр? – сдерживая смех, спросила я.
– На Птичке, – спокойно пояснила повариха. – Хозяева отдали щеночка в хорошие руки за сто баксов. Во, смотрите, начинается!
Я сосредоточила внимание на Кузе. Короткие, чуть ли не десятисантиметровые лапы «борзой» начали подрагивать, потом зашевелились, задергались...
– Чего это с ним? – схватила меня за плечо повариха.
– Сон дурной приснился, – предположила я.
Крошечные лапки Кузи заторопились, теперь в движение пришла спина, из горла собаки стали вырываться повизгивание, потявкивание, поскуливание.
– Ой, плохо ему! – запричитала Надя. – Весь извелся!
Я решила утешить горничную.
– Вероятно, он объелся на ночь.
– Только мисочку каши с мясом употребил, – всхлипнула Анна Степановна, – кефирчиком запил. С такого желудку не тяжело.
– Я дала ему творогу со сметаной, – неохотно призналась Надя. – А еще он коробку пастилы спер и съел.
– Ночные кошмары – удел обжор, – резюмировала я.
В ту же секунду пес вскочил на лапы, ринулся вперед и протаранил головой стеллаж с продуктами. Несколько пакетов разорвалось, и «асфальтовую борзую» осыпало дождем из риса, гречки, макаронных перьев. Кузя сел и открыл глаза, в его взоре явно читалось здоровое недоумение: где я? Что случилось?
– Видели? – всхлипнула Анна Степановна.
Я откашлялась. Нельзя сейчас ударить в грязь лицом, если я не смогу успокоить повариху, она за завтрашний день разнесет по поместью весть: зоопсихолог – плохой специалист. Напустив на себя ученый вид, я ровным голосом завела:
– Кузьма сирота, он был рано оторван от матери. Его эго не успело сформироваться с достаточной зрелостью. Сон пробуждает подсознание, дает толчок мечтам Кузи, он пытается поймать мать, чтобы получить заряд эмоций, но не достигает цели, отсюда и неконтролируемые движения.
– Вау! – прошептала Надя. – Я таких понятиев не знаю!
Анна Степановна покосилась на девушку.
– Где бы тебе, двоечнице, их услышать? Слово «корова» неправильно пишешь, вот и убираешь за другими грязь. А как Кузе помочь? – спросила она у меня.
Я наморщила лоб.
– Необходимо понаблюдать за объектом. Пока я могу лишь посоветовать укладывать пса спать в другом месте. Думаю, вам неудобно вычесывать из его шерсти крупу и макаронные изделия.
– Чайку попьете? – засуетилась кухарка.
С поварихой и горничной мы расстались друзьями около полуночи. Я пообещала провести с Кузей в свободное время сеансы психотерапии, а Анна Степановна пригласила меня в любое время заглядывать на кухню.
В свою комнату я решила идти без провожатых, надо же учиться ориентироваться в лабиринтах особняка. Довольно быстро я дошла, как мне показалось, до двери в спальню, толкнула ее, вошла внутрь и тут же поняла, что ошиблась: вместо собственной комнаты я очутилась в бельевой кладовой. Я собралась выйти в коридор, но вдруг за дверью послышался тихий голос:
– Лучше взять мешок для химчистки, он плотный.
Испугавшись непонятно чего, я юркнула в глубь узкого помещения и спряталась за огромные тюки, приготовленные к отправке в прачечную.
Глава 6
Вошедшие, судя по голосам, явно мужчины, не стали включать верхний свет. Я не видела их лиц, унюхала лишь сильный запах весьма специфического мужского одеколона, въедливого, тяжелого, и услышала диалог:
– Где эти чертовы мешки?
– Слева вроде.
– Ни фига тут нет.
– Смотри внимательно.
– Не вижу! А, вон наверху...
– Нет, там пластиковые.
– И че?
– Брезентуха нужна.
– Какая разница, она мелкая.
– Слушай, у нас не своевольничают и мои приказы выполняют.
– И глупые тоже?
– Вот, блин, взялся на мою голову. Приказ есть приказ.
Послышался шум и сочный шлепок.
– Тише! – шикнул более густой бас. – Не дай бог разбудишь кого.
– Тупо все устроено, – не замедлил возразить другой парень. – Почему мешка нет в бельевой?
– Заткнись!
– Просто интересно.
– Откуда ты такой взялся? – повторил другой.
– Из училища, – бойко прозвучало в ответ. – Влад Карпухин, лучший выпускник, красный диплом. Надо бы все здесь переделать, не по уму устроено. Не по логике!
– Тебя спросить забыли, – огрызнулся бас. – Во, нашел, хватай!
– Давай два возьмем.
– Велено один.
– Какого хрена!
– Если еще раз выругаешься, штрафану!
– Ты – меня?
– Конечно.
– Своего товарища?
– Правила существуют для всех, и то, что ты Влад Карпухин с красным дипломом, тебе не поможет. К тому же мы не приятели, я твой начальник.
– Понял, молчу, – обиженно засопел выпускник училища.
До моих ушей донеслись шуршание, сопение, тяжелый звук шагов и хлопок двери. Я вылезла из-за тюков, отряхнулась, вышла из кладовки и двинулась вперед. Через несколько шагов коридор закончился окном, я посмотрела в него и замерла.
Передо мной находилась небольшая лужайка, посреди которой стояло странное устройство: большие колеса, платформа с рулем и одним сиденьем. Около повозки суетились две темные фигуры. Они наклонялись, копошились и в конце концов подняли с земли и бросили на машину мешок. Один сел за руль, другой устроился около тюка, и парни бесшумно покатили по аллее в сторону леса.
Мне отчего-то стало страшно, и я побежала назад, тщетно пытаясь найти путь на кухню. Вроде вот тут я сворачивала налево, значит, теперь нужно взять правее. Я ринулась в этом направлении, но внезапно поняла, что забрела туда, куда раньше не заглядывала. Мягкая ковровая дорожка элегантного бежевого цвета оборвалась, я шлепала по полу, выложенному дешевой плиткой, а дубовые резные двери сменили белые из дешевого пластика. На каждой имелся номер и табличка с фамилией. Вероятно, я попала во флигель, где жили горничные – на всех табличках стояли женские фамилии и имена.
Поняв, что окончательно заблудилась, я загрустила и решила, наплевав на приличия, попросить помощи у кого-то из аборигенов, надо лишь сообразить, кто еще не спит. Как это определить? Да очень просто!
Я наклонилась и стала изучать щели под дверями. Темно, темно, темно, а вот и тонкий луч света. Надпись на табличке гласила: «Майя Лобачева», и я обрадовалась. «Майя» не очень распространенное имя, совершенно случайно мне удалось набрести на комнату знакомой девушки. Надеюсь, ей стало лучше. Сначала я поскреблась в филенку, потом осторожно постучала, затем приоткрыла дверь и прошептала:
