– Постойте! – подскочила я. – Если у Звонаревой появилась брошь, значит…
– Думайте, что хотите, – опомнилась Тамара, – я сплетни не разношу.
Не успела девушка уйти, как я схватила телефон и набрала номер ювелира. Послышалась тихая музыка, затем мягкий баритон произнес:
– Вы позвонили Владу Ткаченко. Сейчас, к сожалению, я не могу ответить на ваш звонок, оставьте сообщение после гудка. Непременно соединюсь с вами в свободное время.
– Здравствуйте, Влад, – зачастила я, – обратиться к вам мне посоветовала Тамара Ларионова, менеджер бутика «Айрон Наша». Мне очень хочется встретиться с таким талантливым ювелиром, как вы. Сообщаю свои координаты…
Я еще раз звякнула Рите, но бывшей домработницы, кажется, снова не было дома. Отсчитав пятнадцатый гудок, я хотела отсоединиться и вдруг услышала хриплое:
– Алло!
– Позовите Риту, – обрадовалась я.
Из трубки долетел треск, и воцарилась тишина.
– Можно Риту? – повторила я.
– Какую? – наконец-то соизволили ответить на том конце провода.
Пришлось уточнить:
– Маргариту Эрдель.
– Кто ее спрашивает? – донеслось сквозь помехи.
– Подруга, – коротко ответила я.
– Хорошая? – неожиданно спросила собеседница.
Я растерялась:
– Простите?
– Вы ее близкая знакомая? – видоизменила свой вопрос незнакомка.
– Не особо, мы давно не общались, – солгала я и тряхнула головой, потому что в ухе опять зацарапала колючими лапами боль.
– Померла Ритка, – бесстрастно сообщила незнакомка.
– Совсем? – от неожиданности выпалила я.
– Да, – чихнула собеседница, – а квартира мне досталась, я ее сестра.
– Вот беда… – не успокаивалась я. – Давно несчастье случилось?
– Больше двух лет прошло.
– Рита вроде не пожилая была, – попыталась я продолжить беседу.
– Сорок шесть стукнуло, – выдохнули из трубки.
Мне стало не по себе.
– Что же с ней случилось?
– Отравилась, – коротко буркнула женщина.
Беспокойство усилилось.
– Она покончила с собой?
– С чего вы взяли? – наконец проявила хоть какую-то эмоцию тетка. – Ритка от хозяйки пришла, и ей вдруг плохо стало. Сказала, что съела шпроты, которые у Звонаревой в холодильнике открытые стояли. Сначала сестра вспотела, затем посинела и дышать перестала. Может, ее и спасли бы, да «Скорая» полтора часа по пробкам добиралась. Была Ритка, и нету. Она очень шпроты любила, могла две банки зараз слопать.
– Вы точно помните, что Рита накануне смерти приходила к Эдите Звонаревой? – уточнила я.
– Она у нее работала, – сказала незнакомка.
– Вы не ошибаетесь? – настаивала я.
– Чего вам надо? Рита умерла. Давно, – разозлилась собеседница.
– Извините за навязчивость, – опомнилась я, – вот только… э…
– Ну?
– Рита просила ей сообщить, если я о хорошем месте узнаю. Вот я и позвонила сегодня, у нас на службе образовалась вакансия, – наконец нашлась я.
– Ритка? Просила? Да быть того не может! – удивилась тетка.
– Почему? Актриса ее уволила, – напомнила я.
– Глупости! Ритка ее фанаткой была, просто мечтала у Звонаревой полы мыть. За небольшую зарплату ломалась, главное, чтоб с Эдитой рядом быть. Никто ее не выгонял, наоборот, и бабка, и актриса ее любили. Когда Рита померла, они гроб шикарный купили, похороны оплатили, поминки устроили, мне денег дали, три оклада Риткиных отвалили. Хорошие люди, от таких не уходят. А о каком месте вы говорите? – вдруг проявила любопытство незнакомка.
– В троллейбусном парке требуются водители, – ляпнула я.
– Ну, это не по мне. Больше не звоните, с Риткой все равно поговорить не удастся! – рявкнула собеседница, и раздались короткие гудки.
Я накинула капюшон и, вздрагивая от порывов пронизывающего ледяного ветра, пошла к метро. Есть хотелось до колик в желудке. За весь день мне не удалось пообедать, а сейчас уже время ужина. Может, купить шаурму? Ноги бойко понесли меня к палатке, но я огромным усилием воли заставила себя остановиться. Нет! Лепешка с мясом слишком калорийна! Да и приготовлена из продуктов пятой свежести, еще заполучу кишечную палочку… Лучше зайти в кафе и заказать что-нибудь диетическое.
Слава богу, теперь никаких проблем с ресторанами в Москве нет, я свернула в переулок и наткнулась на маленькое и вполне уютное заведение. В зале стояло всего четыре столика, и один, на мое счастье, оказался свободен.
– Принесите чаю, – распорядилась я, – черный, без сахара, с лимоном. И посоветуйте легкое блюдо, желательно овощное.
– Пирог из тыквы, – без колебаний предложил официант, – вкусный очень, сам три месяца подряд по четыре куска ем.
Я внимательно оглядела тощую фигуру парня, по виду он весит чуть больше аквариумной черепашки. Если он, неделями потребляя выпечку, ухитрился остаться похожим на скелет в обмороке, то мне такая еда подходит.
– Несите, – кивнула я и уставилась в большое незанавешенное окно.
Никогда не понимала людей, которые, имея возможность выбрать столик, усаживаются перекусить перед гигантским стеклом. Неужели приятно лопать на глазах у голодных прохожих и созерцать грязный тротуар и поток машин? По-моему, лучше устроиться в укромном уголке!
– Ваш заказ, – объявил официант и водрузил на стол тарелку, чайник, высокую кружку и блюдечко с дольками лимона.
Тыквенный пирог подозрительно напоминал чизкейк, только на коричневой корочке, покрывавшей пышную белую массу, лежала не клубника, не засахаренная вишня, а ломтик оранжевого цвета. Я отломила кусочек, засунула ложку в рот и пришла в восторг, необыкновенно вкусно! Не успел желудок насладиться малой толикой еды, как у меня проснулась совесть и во всю мощь заголосила: «Остановись! Сейчас слопаешь двухдневную норму калорий. Немедленно попроси унести десерт и закажи салат „Цезарь“ без сухариков и заправки». Несколько секунд желудок и совесть сражались друг с другом. Угадайте, кто победил? Затоптанная совесть уползла в свою нору. В конце концов, для нормального функционирования мозга нужен сахар, и врачи не советуют совсем отказываться от жиров. Я сейчас занимаюсь не обжорством, а забочусь о своем здоровье, без которого и речи быть не может об успешном исполнении служебных обязанностей.
Глава 15
Можете смеяться сколько угодно, но после того, как тарелка опустела, я обрела бодрость и способность рассуждать логически.
Итак, Рита Эрдель отравилась шпротами. Почему же Ляля соврала мне, будто домработница уволилась по собственному желанию? Или девочка не лгала, а просто не знала правду? Может, бабушка с мамой не захотели пугать ребенка – на момент трагедии Ляле было чуть меньше тринадцати лет, вот они и не стали говорить ей о случившемся. Ляля не любила слишком внимательную и придирчивую Риту, которая постоянно следила за ней, поэтому никаких отрицательных эмоций из-за ее исчезновения из дома не испытала. К радости девочки, Зина оказалась другой, новая прислуга самозабвенно играла с Веней в дурака, а Ляля была предоставлена самой себе.
