– Здравствуйте, меня зовут Таня.
– Никогда вас не видела, – заявила хмурая тетка.
– Я вас тоже.
– Вот сейчас в милицию позвоню! – пообещала мадам. – Еще и хамит!
– Простите, я не хотела вас обидеть, – улыбнулась я и вынула из кармана удостоверение. – Пожалуйста, читайте. Сергеева, следователь особой бригады по раскрытию тяжких преступлений.
Кстати, корочки не самопальные, я не купила их у метро, а получила от Чеслава. Документ настоящий, со всеми необходимыми подписями, печатями и фотографией, где я похожа на собаку породы французский бульдог: глаза выпучены, уши лопухами торчат в стороны.
– Беда случилась? – схватилась за сердце женщина.
– Валентине стало плохо на улице, – пояснила я.
– Боже, боже! – запричитала баба. – Я Раиса, ее соседка. Стена у нас гипсокартонная, любой шорох слышен. Подумала, Валюша вернулась, хотела ее пригласить чайку попить, а дверь-то, смотрю, не заперта… Валя всегда тщательно закрывается. И где она, бедняжка?
– В больнице на другой стороне проспекта, – сообщила я.
– Ох, беда! Ей досталось, – вздохнула Раиса, – у нее дочь умерла не так давно.
– Ужасно, – я прикинулась ничего не знающей. – Наверное, девочка болела?
Раиса отступила к двери и спросила:
– Чайку хотите?
– Не откажусь, – мигом согласилась я, и мы перешли в другую квартиру, которая оказалась столь же крошечной.
– Между нами говоря, от Зины одна докука была, – словоохотливо начала Раиса, налив в кружки жидкость цвета лимонада «Дюшес». – Валя вынуждена была о ней постоянно заботиться. Тяжело с убогой-то!
– Если в семье рождается инвалид, родителям всегда приходится туго, – подхватила я. – Пока он младенец, еще ничего, а чуть подрастет, беда! В ванну не посадить, белье на постели поменять трудно…
Раиса опустила уголки губ:
– Уберег Валю господь от такой-то беды. Зина физически ловкая вышла, на ноги быстрая, но вот голова у нее совсем не варила.
– Девочка была умственно отсталой?
– Просто дура, – конкретизировала моя собеседница. – Внешне-то симпатичная, но даже школу окончить не смогла. Матери не хамила, старалась на уроках, да толку было ноль. Стишок выучить не могла, читала через пень колоду. Валя дочку заставляла учиться, а потом ей один хороший врач сказал: «Не тираньте ребенка. У него ди… смек… слек…»
– Дислексия? – подсказала я женщине трудное слово.
– О! Точно! – обрадовалась Раиса. – Существует, оказывается, такая болезнь, когда человек даже слово «мама» не осилит прочитать, буквы у него не складываются. Том Круз из Голливуда, говорят, такой.
– Про актера ничего не знаю, – пожала я плечами, – а про дислексию слышала.
– Врач посоветовал профессию Зине дать, выучить ее на портниху, – продолжала тетка. – Но ничего не получилось. Везде требуется экзамены сдавать, а девке испытания не пройти. В конце концов, кто-то Вале подсказал про больницу, где на людях лекарства пробуют.
– На людях? – изумилась я. – Но это запрещено!
– А вот и нет, – возразила собеседница, – вы просто не знаете. Когда таблетки готовы, набирают группу добровольцев, и они пилюли пьют. Вот Валя и пристроила дочку в группу, где какой-то ускоритель мозга давали.
– Помогло? – абсолютно искренне заинтересовалась я.
Раиса скривилась.
– Лично я не заметила. Но Валя радовалась, говорила: «Зинуля расцвела, теперь даже коротенькую записку написать может». Но вот с чем им правда повезло, так это с работой. Врач, которая эксперимент проводила, устроила Зину в больницу санитаркой. Зинка там несколько лет трудилась. Отличное место оказалось: всегда сыта, на кухне покормят, да еще с собой дадут, больные денег совали за уход, и в тепле весь день. Ну а потом Зинаида в домработницы подалась. Знаете к кому попала?
– Теряюсь в догадках, – покривила я душой.
– Эдиту Звонареву знали?
– Актрису? Только по фильмам, не лично.
– В ее квартире Зинка убиралась, – гордо вскинула голову Рая.
– Что вы говорите! – Я прикинулась изумленной. – Правда?
– Я никогда не вру, – насупилась Раиса. – Мать Эдиты, Зоя Владимировна, и есть та самая врачиха, что Зину от глупости лечить пыталась.
– Ясно… – протянула я.
– В общем, Зинаида роскошно устроилась, – с изрядной долей зависти отметила соседка Куницыной. – Ей деньги платили хорошие, и еду не считали, и одежду отдавали. Даже мне перепадало, у Вали с Зиной ноги большого размера, а я тридцать пятый ношу. Такие сапожки Зинка однажды принесла! На меху, кожаные. А потом она умерла. На моих глазах!
Я переспросила:
– Вы присутствовали при кончине девушки?
Раиса важно кивнула.
– Валя прибежала ночью… она в метро кассиром работала, в тот день в третью смену сидела, до закрытия… и прямо с порога заорала: «Зинке плохо! Что делать?» Помчались мы с ней к ним в квартиру, да уж поздно было. Только последний вздох и услышали. Это, конечно, горе, но, с другой стороны, Валентина теперь сама себе хозяйка. Она очень переживала, только фильмами и спасалась. Постоянно диски смотрела, в основном про приключения.
Раиса указала рукой на полки.
– Видите, какая у меня библиотека? Книг полно, издания старые, советские, тогда качественно тома переплетали, и бумага хорошая. Через месяц после смерти Зины приходит ко мне Валя и просит: «Нет ли у тебя каких фильмов?» Я ей предложила лучше литературу почитать. «Неохота, – сказала Валентина. – Если у тебя ничего нет, я в обменник запишусь, кассеты брать буду».
Глава 11
– И что странного в просмотре кинофильмов? – подтолкнула я Раису к продолжению беседы.
Соседка заморгала.
– Валя раньше другой была. А после смерти дочки стала она о деньгах говорить, намекала, что скоро получит богатство, уедет жить в Подмосковье. Мол, надоела ей столица – шумно, грязно и дорого…
Буквально вчера заглянула Валентина к соседке вечером, чайком побаловалась и вдруг брякнула:
– Завтра солнце засветит.
– Навряд ли, – засомневалась Раиса, – до лета далеко.
– Я не про погоду, про свою судьбу говорю, – засмеялась Валя. – Хватит уже мучиться, мне не одна сотня тысяч долларов положена за смерть Зиночки! Получу большую сумму, продам квартиру, куплю домик со всеми удобствами и уеду жить на свежий воздух.
– Хорошо иметь дачу, – согласилась Раиса, – но только наши хоромы, хоть и в центре расположены, копейки стоят. Ни один богатый человек сюда носа не сунет, повернуться негде, а бедный, который на теснотищу согласится, ерунду предложит, не хватит даже на пару соток.
