Хотела бы я жить так, как положено обычной женщине? Утром отправляться на работу, в пять приходить домой, готовить ужин, встречать мужа, по выходным бегать за покупками, ждать одиннадцать месяцев отпуска, собирать деньги на дачу, машину и понимать, что у меня все стабильно устроено, служба хоть и нудная, но приличная, и к пенсии я подойду с чувством выполненного долга?
У меня уже была такая жизнь, из которой Танечку безжалостно выкорчевала злая женщина. В тот момент мне казалось, что лучше умереть, но нынче я сказала бы ей, некогда моей лучшей подруге, огромное «спасибо». Любая, даже самая неприятная ситуация в конце концов идет нам во благо. Став приманкой в мышеловке, я познакомилась с Гри и теперь счастлива. Я не хочу жить как все, и пусть вижусь с мужем два-три дня в месяц, пусть меня постоянно трясет от осознания собственной малозначимости, пусть я боюсь потерять то, что имею, но я никогда уже не смогу стать прежней. За время работы в бригаде Чеслава я сильно изменилась. Наверное, дело в адреналине, который стал поступать в организм огромными дозами…
Резкий звонок телефона вырвал меня из раздумий, я схватила трубку.
– Прикройся полотенцем, – заявил Коробков, – от твоей красоты слепит глаза.
Я взвизгнула, села в ванне, схватила махровую простыню, накинула на плечи и услышала радостный смех Димы.
– В ванной установлена камера? – заорала я. – Ну и ну… Коробок, это уже слишком, я пожалуюсь Чеславу! Ты с ума сошел!
– Успокойтесь, мамо, – еще громче заржал компьютерщик, – я вас не вижу.
– Откуда тогда узнал, что я лежу в пене?
– Просто предположил, – продолжал веселиться Коробков. – И попал в яблочко! Хо-хо! Полотенце намочила?
– Дурак, – по-детски обиделась я.
– Не злись, котик, – проворковал Дима, – твой медвежоночек расстарался. Ты хотела узнать про «Вир»?
– Да! – подтвердила я, вылезая из ванны.
– Осторожно, не поскользнись на плитке, – предостерег Коробков. – Я один раз так шмякнулся, что потом месяц хвост болел.
Снова взвизгнув, я спряталась за пластиковую занавеску.
– Значит, камера все же есть… – вырвалось у меня.
– О боже! Нет, конечно. Кому ты нужна? В Интернете полно домашней порнушки, голой Таней Сергеевой никого не удивишь. Инь, янь и всякая дрянь по полной программе.
– Но ты увидел, как я вылезаю из воды!
– Снова простое предположение. Мы заговорили о работе, и ты бы не осталась плавать в мыле. Наверняка решила пойти к компу, на который старательный Димочка скинул инфу.
– Ты мне надоел!
– Отключаюсь.
– Нет! Стой!
– Вас не понять, барыня. То «пошел вон», то «люблю до гроба», – прокряхтел Коробков. – Определитесь, с кем вы: с нами или с врагами!
– Что ты про «Вир» нарыл?
Коробков издал протяжный стон.
– У них защита мощная, я пока не везде влез, потребуется некоторое время. Похоже, им есть что скрывать. Если маленькая булочная покупает для своей безопасности систему противоракетной обороны «Щит», то это не маленькая булочная, а большая тайна, которая ловко прикинулась маленькой булочной, потому что маленькая булочная она и есть маленькая, никому не нужная булочная. Я понятно объяснил проблему?
– Угу, – согласилась я.
– И если переть на маленькую булочную танком, – не успокаивался Дима, – получится ядерная война, а если в маленькую булочную вползет крохотный таракан, то его никто не приметит. Таракашечки любят крошечки, кусочки маслица, пылинки муки, чего полно в маленьких булочных. Короче, ждите ответа!
– Это вся информация? Стоило вытаскивать меня из ванны, чтобы сообщить, что ты ничего не сделал, – фыркнула я.
– Горько слышать несправедливые слова!
– Говори, что узнал.
– «Вир» является коммерческим лечебным учреждением, там социализируют инвалидов. И знаешь, что интересно?
– Ну?
– Инвалиды-то бывают разные.
– Ты о чем?
– Мамо! Возьмите свой мозг из стакана с рассолом, суньте в череп и потрясите им! Если у индивидуума нет руки или ноги, он кто?
– Человек с ограниченными возможностями.
– Ага! Бывает, что человек уже родился с дефектами или он в процессе жизни теряет работоспособность. Слепой, немой, параличный – все они инвалиды.
– И что?
– В «Вире» занимаются только даунами или теми, кто стал ущербным вследствие травмы.
– Это объяснимо.
– Да? – поразился Дима. – И почему они не помогают, допустим, глухим?
Я почувствовала свое превосходство над Коробковым.
– После разговора с Нелей Солнцевой мне стало ясно: своих подопечных «Вир» устраивает на службу в гостиницы, в подавляющем большинстве случаев уборщиками. Поэтому у человека должны быть руки, ноги, глаза, уши…
– Мило, – констатировал Дима. – Теперь о Светлане Рязанцевой. Похоже, она очаровательная девушка. И Дарья Капустина, захотевшая стать парикмахершей, тоже милашка. Я бы с такими в один автобус ночью не сел.
– Что такое?! – воскликнула я.
Коробков закашлялся, мне пришлось ждать, пока он успокоится.
– Печеньем подавился, – пояснил наконец Дима. – Значитца, слушай. Рязанцева Светлана – осуждена за убийство ребенка. Дарья Капустина – получила срок за нанесение особо тяжких телесных повреждений. Она работала парикмахером и клиента ножницами пырнула, а милиции заявила: «Ничего плохого я не делала, дяденька сам на мой рабочий инструмент упал, восемь раз подряд».
– Ох и ничего себе! – вырвалось у меня.
– Ну! – с явным торжеством подхватил Дима. – Я хороший мальчик? Мама, купи мне машинку!
– Получишь два самосвала, если нароешь подробности, – пообещала я.
– Мамо, читайте «мыло», там уся правда, – заявил Коробков.
Глава 30
Рязанцева Светлана Игоревна окончила одиннадцать классов и поступила в педагогический институт на отделение дошкольного воспитания. Получив диплом, Света пошла работать в районный детский сад. Непонятно, по каким критериям девушка выбирала себе профессию, потому что малышей юная воспитательница терпеть не могла, с подопечными ее группы вечно случались неприятности: то кто-нибудь упадет на прогулке, то травмируется во время занятий. А потом произошла беда с Майей Макаровой. Пятилетняя девочка дома после ужина пожаловалась на головную боль и впала в бессознательное состояние. Майю отвезли в больницу, где она через неделю скончалась, не приходя в сознание. Родители Макаровой, простые работяги без особых связей, неожиданно проявили редкостное упорство, не поверив медицинскому заключению, полученному в клинике.
