– Извините. Я согласилась выручить вас ненадолго, но и только. И потом, сегодня я уже вляпалась в одну неприятную ситуацию, с меня хватит.
Гри прищурился.
– Давай говорить откровенно. Тебе сколько лет?
– Слегка за тридцать.
– А если без идиотского кокетства?
– Тридцать четыре.
– Смотришься на пятьдесят, – прищурился дедок.
– Спасибо за комплимент.
– Это правда.
– Еще лучше, – чувствуя, как к горлу подбираются слезы, ответила я, – между прочим, вы не найдете на моем лице ни одной морщины.
Гри вытащил сигареты.
– Может, и так, только пока морду взглядом окинешь, устанешь. Женщину делает молодой стройная фигура, если на талии «бублики», а на спине горб из жира, будешь казаться побитой жизнью матроной.
Я встала и пошла к двери.
– Эй, ты куда? – забеспокоился Гри.
– Домой поеду, завтра рано вставать, – спокойно ответила я.
Еще в детстве, слушая язвительные шуточки одноклассников, я очень хорошо поняла: если люди хотят посмеяться над тобой, обидеть или оскорбить, не следует доставлять им радость, не надо плакать, лучше всего сделать вид, что ядовитая стрела не достигла цели. В конце концов народу надоедает пинать того, кто не выдает в ответ агрессию, и вас оставят в покое. Главное, держать себя в рамках.
– Куда это с утречка ты решила отправиться? – проявил бестактное любопытство Гри.
– Поеду в одну фирму, там вроде нужен менеджер по Продажам.
– Можешь и не стараться.
– Почему?
– Пролетишь, как фанера над Парижем. Хочешь, объясню почему?
Мои глаза начали медленно наливаться слезами, а противный старикашка вещал без остановки:
– Лет тебе не так уж и много, ты не девочка, конечно, но и не бабушка. Только на приличное место тебя не возьмут, секретарем не посадят, в торговый зал не поставят, глядишься ты пенсионеркой, одета, как чмо, задница – славянский шкаф, на голове воронье гнездо. Поэтому на хорошую зарплату не рассчитывай, вероятнее всего ты устроишься лифтершей, будешь получать три копейки и еще две от жильцов, если согласишься выгуливать в любую погоду их собачонок и притаскивать хозяйкам сумки с картошкой.
Слезы градом покатились по щекам, способность к членораздельной речи исчезла. Увы, нарисованная картина слишком походила на правду, я сама частенько представляла свое будущее именно таким.
Думаете, Гри устыдился и замолчал? Как бы не так!
Дедок, увидав крайнее расстройство чувств гостьи, впал в еще больший ажиотаж и затарахтел, словно погремушка в руках у Гаргантюа.
– И какая судьбина поджидает госпожу Сергееву?
Нищета, отсутствие семьи, друзей, полная безнадега…
– Зачем вы мне все это говорите? – прошептала я, давясь соплями. – Отстаньте!
– Да затем, что ты дура! Каждому человеку, уж поверь мне, в жизни представляется шанс, всякий может начать жить заново, переломить хребет судьбе.
– Не правда, – пролепетала я.
– Нет, правда, – топнул ногой, обутой в слишком модный для его возраста ботинок, Гри, – просто большинство народа предпочитает кваситься, ныть, стонать, жаловаться на судьбу или, как ты, рыдать, приговаривая:
«Ай, ай, бедненькая я, несчастненькая»! А между прочим,;
Жар-птица-то рядом, хватай ее скорей, не щелкай клювом, улетай в иные края, стань там счастливой, вылези, идиотка, из болота, на хрена ты в нем засела, коровища?
Неожиданно мне стало смешно, воображение мигом нарисовало замечательную картину. Большая птица, покрытая золотыми и синими перьями, взлетает к небу. На спине сказочного создания восседаю я, принаряженная в лучший темно-фиолетовый костюмчик, полученный в качестве подарка на день рождения от Этти. Взмахнув пару раз крылами, пернатое поворачивает голову и красивым сопрано произносит:
– Уж прости, Танюша, я тебе хотела помочь, только тяжеловата ты для меня будешь.
И хрясь, сталкивает меня вниз. Мне никогда не везет, если и встретится волшебное создание, то оно будет с выщипанными перьями, дурным характером и истерическими наклонностями, этакая лысая птичка счастья, вариант для бедных, фальшивое золото производства Таиланда. Одна знакомая Этти купила недавно на «Птичке» котенка, якобы британской породы, выросло из него невесть что, британец китайского производства! Мне по жизни всегда попадаются только поганые экземпляры.
– Где же она, моя жар-птица? – неожиданно выпалила я.
– Это я, – на полном серьезе заявил Гри, – предлагаю тебе шикарную работу, полную приключений, достойную зарплату. Ну что ты теряешь, приняв мое предложение? Решайся! Второго шанса может в жизни и не случиться.
– Да зачем я вам?
Гри почесал затылок.
– Понимаешь, я скоро построю для своей конторы новое здание, в центре, пятиэтажное, найму кучу сотрудников и заткну за пояс «Пинкертон». Но это перспектива, пока я работаю один, и есть дела, которые лучше поручить женщине, такой, как ты, полной тетехе. Ты подозрений не вызовешь, натуральная клуша, какого подвоха от тебя ждать!
– Я не наседка.
– Вот и отлично, значит, ты умеешь перевоплощаться. В общем, решайся, выбирай: либо мыть подъезды, либо яркая, веселая, интересная…
– Согласна, – непроизвольно ляпнула я.
– Молодец! – хлопнул меня по плечу Гри, я невольно отшатнулась.
– Да не боись, – захихикал дедуська, – никакого интима на работе, я придерживаюсь правила: в гнезде не гадить.
Меня передернуло, но Гри не заметил, как покоробила его собеседницу грубая фраза.
– Ну, супер! – воскликнул он. – Несешься сейчас к Самсоновой. Скажешь ей, что живешь бедно, но ради дочери готова на все, кровь свою продашь, чтобы дать девочке приличное образование. Поняла?
– Вдруг она спросит, откуда я про нее знаю?
– Незачем ей этим интересоваться, впрочем, соврешь что-нибудь. Ориентируйся по обстоятельствам, главное, раскрути бабу на рассказ об Андрее Львовиче.
Вот диктофон, сунь в карман.
– Но…
– Иди.
– Вдруг не получится?
– Что? Говорить разучилась?
– Нет, но…
– Ступай.
– Врать я не умею, – в полном отчаянии призналась я.
– В твоем возрасте уже пора бы и научиться, – заявил Гри, подталкивая меня к двери, – заодно попрактикуешься. Поверь старому прожженному лгуну, тяжело только в первый раз, потом как по маслу покатит.
Он подождал, пока я нацеплю туфли, и неожиданно спросил:
– Скажи, как я сегодня выгляжу?
