Утром меня разбудила Этти.
– Эй, подруга, – затараторила она в трубку, – как здоровье? Едешь смотреть квартирку?
– Собираюсь, – зевнула я, – хочешь со мной?
– С удовольствием бы, но работа не позволяет. Вот чего звоню, прихвати с собой сантиметр и тщательно промеряй окна. Занавески тебе подарю, свои, из гостиной. Надеюсь, подойдут по размеру.
– Бордовые с цветами, – ахнула я.
– Именно.
– Ты с ума сошла, такие роскошные портьеры.
– После ремонта они мне по тону не подойдут, – затарахтела Этти, – стены хочу сделать светло-зелеными.
Я молча слушала, Этти не давала мне вставить даже восклицания в поток слов, сообщала о задуманных изменениях в интерьере своей квартиры. Я понимала, что она просто хочет сделать мне очередной подарок. Как всегда, было не очень комфортно, сама-то я не имею возможности преподносить свекрови презенты.
Как-то раз, получив очередную губную помаду, я решилась и сказала:
– Нехорошо получается, ты столько на меня тратишь.
– Есть деньги, пускаю на ветер, – преспокойно заявила Этти.
– Но я оказываюсь в долгу, право, мне неудобно!
– Глупее ничего не придумала? – фыркнула подруга.
– Ты такая добрая.
– Нет, – захохотала свекровь, – не правильное слово, не добрая, а расчетливая. Ну посуди сама, из родственников никого, кроме тебя, не имею, вот состарюсь, превращусь в нищую, немощную старуху, ты меня кормить станешь, в благодарность за старую мебель и дешевую косметику.
Я грустно улыбнулась. Этти невозможно представить бабкой с палкой в руке, свекровь до ста лет сохранит живость ума, элегантный внешний вид и вряд ли станет нищей. Человек, свободно владеющий иностранными языками, не останется без куска хлеба, на худой конец Этти отправится учить неразумных деток.
– Ты чего молчишь? – воскликнула она. – Поняла про сантиметр?
– Да, – подтвердила я.
– Когда собираешься идти в новый дом?
– Кофе выпью, оденусь и двину.
– Эх, жаль, мне на работу, – вздохнула подруга, – вечером созвонимся. Оглядись там как следует, все изучи, платишь немалые деньги и имеешь право капризничать.
Я пообещала быть предельно внимательной и, попрощавшись с Этти, пошла в ванную. «Платишь немалые деньги»! В этой фразе вся Этти, она не сказала: «Я плачу», нет, свекровь так построила фразу, чтобы нищая невестка не испытывала смущения.
Глава 23
На кухне не нашлось еды, никакой. Шкафчики и холодильник зияли пустотой, ни сахара, ни масла, ни хлеба в доме не хранилось, лишь на подоконнике сиротливо тосковала банка с чайной заваркой.
Внезапно я разозлилась. Очень часто, руководствуясь благими побуждениями, люди делают жизнь того, кого решили осчастливить, невыносимой. Мало кто, как Этти, скажет «платишь немалые деньги», душевная тонкость весьма редкое качество у двуногих. Основная масса предпочитает действовать, как Гри, напролом, силой тащить себе подобного к счастью, пинком отправлять в светлое будущее. Хозяин решил, что мне, чтобы жить и радоваться, следует похудеть, и рьяно взялся за дело.
В принципе, я с ним согласна, лишний вес меня угнетает, но, похоже, Гри надумал извести меня, заморить голодом. Слабым оправданием для рьяного дедули служит тот факт, что бойкий пенсионер не в курсе, как мне делается плохо, если я не поем три-четыре раза в день, такова особенность организма, доставшаяся мне от мамы и папы, с природой бороться бесполезно, да и, кстати говоря, опасно. Если желудок требует оладушек, он должен их получить, иначе неминуемо возникнут гастрит, колит, язва или, не дай бог, рак.
Люди, подобные мне, не способны сидеть на диете, только не думайте, что я слабохарактерная, нет, просто я не могу испытывать голод и сейчас нахожусь в предобморочном состоянии. Кто разрешил Гри издеваться над помощницей? Между прочим, я уже потеряла невероятное количество килограммов, с меня хватит! Худая корова еще не газель! Я не рождена быть изящной козочкой!
А ограничивать себя в еде не желаю, вернее, не могу по состоянию здоровья. Нет, Гри все-таки жестокий, плохо воспитанный старикан. Интересно, где они с противным Аристархом питаются? Рися не похож на аскета, довольствующегося солнечными лучами, он явно гедонист, бонвиван, любитель всех радостей. Ясное дело, и он и дедок лопают картошку фри в ресторане, а я обречена на медленное угасание от голода.
Слезы наполнили глаза, ощущая головокружение, я оделась и потопала к метро. Как назло, на пути то и дело попадались ларьки с шаурмой, вагончики с курами-гриль, прилавки, набитые бубликами…
Не выдержав, я притормозила возле одной будки и, прежде чем сделать заказ, вытащила кошелек – хорошо знаю, что у меня не так много денег, надо не выпасть из бюджета. Я открыла портмоне, из груди вырвался возглас изумления. В отделении для купюр полно ассигнаций, еще там лежит какая-то записка. Ну-ка, что в ней… "Тетеха, это средства на покупку необходимых для расследования сведений, не вздумай приобретать на них жрачку.
Гри".
В глазах потемнело, я огляделась по сторонам, увидела вывеску "Ресторан «У Кэтти» и устремилась к нему.
Гри перегнул палку, цидулька, подсунутая в кошелек, обидела меня до глубины души. По какому праву безумный дед регулирует необходимое количество еды для помощницы? Назло ему сейчас закажу в ресторации все меню и проглочу блюда без остатка! Да, я честный человек и никогда не посмею потратить на себя «государственные» средства, вечером, вернувшись домой, откровенно скажу Гри: «Обедала в трактире, вот счет. Когда станете давать мне зарплату, вычтите сию сумму. И впредь прошу более не „озабачиваться“ диетой госпожи Сергеевой».
Впрочем, слова «озабачиваться» нет, следует произнести по-иному «озадачиваться». Нет, тоже неверно, «озаботиваться». Снова не правильно. Наверное: заботиться о диете…
Выбросив из головы мысли о чистоте речи, я рванула на себя тяжелую дверь, вступила в прохладный полумрак холла харчевни и оробела.
Вы уже знаете, что я не богатая вдова, впрочем, не имелось у меня особых средств и когда была замужем.
Мы с Мишей могли позволить себе зайти в небольшое кафе, но по дорогим заведениям не шлялись. И вот сейчас я оказалась в помпезном, пафосном месте, стою в холле, пол устлан мягким ковром, стены сплошь увешаны картинами в бронзовых рамах, а с потолка свисает хрустальная люстра невероятного размера.
Наверное, следовало попятиться и дать деру, но я опоздала это сделать. Из глубин помещения выплыл мужчина в безукоризненно сидящем черном костюме и белоснежной рубашке. Вместо галстука под воротником была бабочка.
– Желаете позавтракать? – слегка склонил он голову. – Прошу, проходите, лучший столик у окна, с видом на бульвар, ждет вас, сюда, сюда, не споткнитесь.
Окинь официант посетительницу презрительным взглядом, и я бы спокойно ушла прочь, не испытывая обиды. По Сеньке и шапка. Никогда не захожу в дорогие бутики, не заглядываю в магазины, где на вешалках висят-покачиваются эксклюзивные меха, так какого черта сейчас приперлась в ресторан для олигархов?
