– Осторожно, Коля, не урони.
– Узко тут, картины низко висят.
– Ничего, вытащим, это не лестница в хрущевке.
Я сразу поняла: еще пара секунд, и я встречусь с носилками, на которых лежит черный мешок. Не надо считать меня психопаткой, я просто испугалась.
Тяжело сопя, санитары миновали мое укрытие. Я подождала для верности пару минут, хотела раздвинуть двери, но они не поддались. Стоя почти в кромешной темноте, я довольно долго дергала створки, потом сделала шаг назад – мне захотелось опереться о заднюю стенку и перевести дух. Внезапно под потолком вспыхнула галогеновая лампочка. Я обернулась. Ну надо же, я нажала случайно на выключатель. Сейчас посмотрю, что мешает дверцам шкафа открыться.
Кстати, оказалось, что это вовсе не шкаф, а хранилище прессы. Никогда не встречала ничего подобного ни у кого дома. Я оглядела полки, где аккуратными рядами стояли толстые журналы. «Новый мир» аж с тысяча девятьсот шестьдесят первого года, «Октябрь», «Звезда Востока», «Москва», «Иностранная литература», «Огонек», «Нева», «Знамя». Ну и ну, вон их сколько выходило в советские времена!
Я вытащила один и начала изучать оглавление. Да уж, если все издания имеют подобное содержание, то мне совершенно непонятно, кто читал эту скукотищу. Тот номер, что перелистывала я, был составлен из повестей о металлургах, пытающихся перевыполнить план выплавки стали, и о председателе колхоза, у которого постоянно сгнивает на корню урожай и дохнут коровы.
Несмотря на все случившиеся вчера и сегодня события, мне неожиданно стало смешно. Ну-ка, что там еще веселенького напечатали? Я села на небольшую круглую табуреточку и начала вытаскивать другие журналы. Иногда между мрачными серо-синими, грязно-голубыми или фиолетовыми изданиями попадались старые газеты. До сегодняшнего дня я лишь один раз читала древние советские ежедневники.
Родители моей однокурсницы Насти Велькиной купили квартиру, которая ранее была коммунальной, и затеяли там ремонт. Денег у Велькиных после приобретения жилплощади почти не осталось, обновление хором они решили провести собственными силами. Настьке велели сорвать старые обои, и она позвала на помощь подружек. Мы, засучив рукава, ринулись на помощь. Прежние жильцы за долгие годы жизни здесь ни разу не позаботились обновить стены, они были утыканы кнопками – похоже, когда какая-нибудь обоина собиралась спланировать на пол, владельцы квартиры хватались не за клейстер, а за канцелярские принадлежности. Под слоем серо-голубой бумаги обнаружились очень старые газеты, вот они держались насмерть, и нам пришлось попотеть, отскребая их. Зато мы начитались новостей о событиях, которые случились задолго до нашего рождения, и были шокированы их агитационно-пропагандистским стилем.
Вот и сейчас я посмеивалась себе под нос, проглядывая статьи. Интересно, кто написал вот эту, с названием «Лучший токарь Мартынов И.Н. справил новоселье»? Мои глаза пробежали по тексту: «Я счастлив и благодарен Коммунистической партии СССР за то, что буду жить со своей большой дружной семьей в трехкомнатной квартире, – сказал Мартынов И.Н., когда ему в торжественной обстановке директор завода товарищ Погорелов К.Т. вручил ключи. – Двое наших детей получат отдельную комнату, мы с женой обживем просторную десятиметровую спальню. Хватит места и старикам – тещу, заслуженную учительницу, устроим в гостиной, там же, на раскладном кресле, сможет переночевать моя мама, если ей захочется остаться у нас в гостях. Удобная пятиметровая обложенная кафелем кухня оборудована газовой плитой. Есть балкон и антресоли в коридоре. Спасибо партии и правительству за заботу о простых людях. СССР – лучшая страна на свете! Разве американский капитализм выделит рабочему бесплатно огромную квартиру общей площадью в шестьдесят четыре квадратных метра?»
Мигом расхотелось смеяться, после прочтения этого опуса надо рыдать от жалости. Десятиметровую клетушку бедный Мартынов И.Н. называет «просторной спальней»! Сомневаюсь, что у его детей было большее пространство для жилья. А теще-училке и вовсе придется дрыхнуть в гостиной. Думаю, она очень обрадуется, когда рядом на раздвижном кресле захрапит сватья. Пятиметровая кухня! Господи, вот несчастный Мартынов! Куда он забивался, чтобы побыть в одиночестве, отдохнуть от семейного счастья? Прятался в туалете? Выбегал на балкончик? Или залезал на антресоли?
А я еще недовольна тем, что мне приходится ездить в Подмосковье! Представляю реакцию советского токаря, узнай он, что я жирую в двадцатипятиметровой спальне одна, могу запереть дверь, и тогда ко мне никто без особой надобности не полезет. Все познается в сравнении. Гостиница Белки рядом с домом Романа Глебовича выглядит убогой конурой, но на фоне «трешки» Мартынова И.Н. наш с бабулей отель просто царский дворец. Чтобы понять, как тебе хорошо, и навсегда избавиться от зависти, надо смотреть не на тех, кому лучше, а вспоминать про тех, кому хуже, чем тебе.
Хм, что-то меня потянуло на философские размышления… Надо вернуть на место издания и постараться не нарушить их порядок. Хотя, если я поставлю журналы не туда, беды не будет – похоже, сюда заглядывают редко. И правильно делают. Ну какой смысл хранить эту мукалатуру? Кому сейчас нужны все эти стихи-повести про величие коммунизма?
Я встала с табуретки.
– Наконец-то свобода! – произнес голос Розы Игнатьевны.
Я быстро обернулась, но двери домашнего архива по-прежнему были закрыты, мать Глеба Львовича сюда не заглядывала.
– И как ощущения? – спросила старуха.
– Извини, бабушка, – ответил Роман Глебович, – я не в том настроении, чтобы ёрничать.
Я огляделась. Откуда идет звук? Вроде из угла.
– Передо мной можешь не придуриваться, – хмыкнула бабка. – Здравствуй, одиночество! Так, Рома?
– Прости, не понимаю тебя, – устало отозвался олигарх. – И вообще, мне совсем не хочется разговаривать.
– Ай, молодец, – похвалила внука Роза Игнатьевна. – Правильно, нельзя терять маску. Упадет – не поднимешь!
– Если ты не возражаешь, я бы хотел остаться один, – весьма конкретно высказался олигарх.
– Не получится! – возразила Роза Игнатьевна. – У меня другие намерения. И ты плохо выглядишь – синяки под глазами.
– Бабушка, пожалуйста, – взмолился Роман, – сил никаких нет.
– Что тебе рассказал Игорь? – сделав вид, будто не слышит внука, осведомилась старуха. – Надеюсь, он не понес чушь об эпидемии свиного, собачьего или кошачьего гриппа? Меня он считает выжившей из ума идиоткой, поэтому завел: «Надо сдать кровь, проверить наличие вируса». Чушь! Их отравили! Я права?
– Откуда ты знаешь? – натянутым, как гитарная струна, голосом отозвался Роман. – То есть, конечно, нет!
Старуха тихо засмеялась.
– Дурак! Меня невозможно обмануть. Анализ берут для камуфляжа, маскируют истину. Менты – трусы. И если бы в нашем доме обнаружилась эпидемия, то расчудесные Игорь с Русланом первыми испарились бы отсюда.
– Они не из полиции, – возразил внук, – служат в более серьезной структуре.
