– Вы обворожительны, фрау фон Готхард. Просто настоящая
снежная королева, – сказал очередной партнер по танцу, кажется, какой-то
банкир. Вальмар был знаком с ним, и когда тот попросил позволения пригласить
Кассандру на тур вальса, разрешение было тут же дано.
Плавно кружась по залу, Кассандра то и дело посматривала на
мужа, беседовавшего о чем-то с друзьями.
– Спасибо, – поблагодарила она за комплимент. – Вы
знакомы с моим мужем?
– Немного. Имел удовольствие встречаться с ним на ниве
делового сотрудничества. Но последний год моя… деятельность почти не связана с
финансами.
– Вот как? Решили устроить себе отпуск? – любезно
улыбнулась Кассандра.
– Отнюдь. Просто я перестал заниматься коммерцией и помогаю
нашему фюреру отрегулировать финансовую систему рейха.
Эти слова были произнесены с таким апломбом, что Кассандра
взглянула на своего партнера с некоторым удивлением.
– Ясно. Должно быть, вы очень заняты.
– Безусловно. А чем заняты вы?
– Дети и муж отнимают довольно много времени.
– А что вы поделываете в свободное время?
– Что, простите?
Кассандре стало неуютно рядом с этим бесцеремонным
господином.
– Я слышал, что вы вроде бы покровительствуете искусствам.
– В самом деле?
Ей уже хотелось только одного – чтобы этот танец поскорее
закончился.
– Да, мне так говорили. – Финансист вежливо улыбнулся,
но взгляд его оставался ледяным. – На вашем месте я не стал бы тратить
столько времени на ерунду. Видите ли, наша концепция искусства в скором времени
претерпит значительные изменения.
– Вот как?
Кассандре показалось, что она сейчас упадет в обморок.
Кажется, этот человек предостерегал ее насчет Дольфа. Или, может быть, она
сходит с ума и ей уже слышится угроза в самых невинных словах?
– Да, это так. Дело в том, что наши писатели – люди слабые и
психически неполноценные. Так дальше продолжаться не может.
Нет, она ошиблась – он действительно намекает на Дольфа!
Кассандра вспылила:
– По-моему, вы и так уже положили этому конец. Насколько я
заметила, кое-кого из писателей больше не печатают. Или я ошибаюсь?
О Господи, что это на нее нашло? Хорошо, что не слышал
Вальмар… В это время танец подошел к концу. Сейчас этот мучительный разговор
закончится. Но Кассандра почувствовала, что ей хочется высказаться до конца;
приходилось сдерживаться.
– Пусть вас не заботит вся эта чушь, фрау фон Готхард.
– Она меня и не заботит.
– Рад слышать это.
Вот опять. Что это было – угроза? Но партнер уже подводил ее
к Вальмару. Разговор был окончен. Больше в тот вечер Кассандра этого человека
не видела. На обратном пути она хотела рассказать обо всем Вальмару, но не
решилась – знала, что он рассердится или, хуже того, испугается. А на следующий
день Дольф был в таком хорошем расположении духа, что Кассандра не стала
говорить о вчерашнем инциденте и ему. В конце концов, ничего особенного не
произошло. Какой-то полоумный банкир, влюбленный в Гитлера и третий рейх,
наговорил ей всякой чепухи. Ну и что с того?
Дольф наконец принял решение. Он будет продолжать писать,
даже если не сможет печатать свои произведения. Он продолжит поиски издателя.
Но из страны он не уедет – даже если ему будет грозить голодная смерть. Они не
смогут вынудить его оставить родину. Он имеет право жить в Германии, а
еврейство тут ни при чем.
– Не хочешь ли прогуляться возле замка? – с улыбкой
спросила Кассандра.
За последние две недели они ни разу не были в парке.
– С удовольствием.
Прогулка продолжалась почти два часа. Они бродили вокруг
пруда, возле замка, наблюдали за играющими детьми, обменивались улыбками с
прохожими. Все было совсем как прошлой зимой, когда Дольф и Кассандра
встретились здесь по чистой случайности, а потом эти случайные встречи
повторялись вновь и вновь. Они тянулись друг к другу, хотя каждый страшился
будущего.
– Знаешь, о чем я думал, когда выискивал тебя тут? –
улыбнулся Дольф, сжимая ее руку.
– О чем?
– Я думал, что ты самая загадочная, самая неуловимая из всех
женщин. Думал, что если смогу провести с тобой наедине один день, то этого
счастья хватит на всю оставшуюся жизнь.
– А сейчас ты счастлив?
Кассандра прижалась к нему. На ней были длинная твидовая
юбка, коричневые замшевые ботинки и короткое меховое манто.
– Счастливее, чем когда бы то ни было. А ты? Тебе в этот год
пришлось нелегко.
Дольф все время помнил о той сложной ситуации, в которой
находилась Кассандра, о ее отношениях с Вальмаром и детьми – особенно теперь,
когда муж обо всем знает.
– Мне не было тяжело. Мне было чудесно. – В ее взгляде
читалась неподдельная любовь. – Я всегда мечтала о таком, но была уверена,
что подобного счастья мне не испытать.
Конечно, ее счастье было далеко не безоблачным, но Кассандре
хватало и такого, хватало драгоценных часов, которые она проводила в обществе
Дольфа.
– Я всегда буду с тобой, – уверил ее он. – Всегда.
Даже после своей смерти.
– Не нужно так говорить, – расстроилась она.
– Я имел в виду, глупая барышня, тихую смерть от старости –
лет в восемьдесят. И учти – без тебя я никуда не уеду.
Эти слова вызвали у Кассандры улыбку, и они, взявшись за
руки, побежали вдоль пруда по направлению к дому. Вернувшись, они с
удовольствием выпили чаю, однако чаепитие продолжалось недолго – обоим хотелось
совсем другого. Они занимались любовью страстно и жадно, словно ничего более
важного на свете не существовало. Потом оба уснули, прильнув друг к другу.
Первым проснулся Дольф. Его разбудил грохот, доносившийся
снизу. Потом на лестнице загрохотали сапоги. Окончательно проснувшись, Дольф
сел на кровати. Тут проснулась и Кассандра. Она инстинктивно почувствовала
опасность, и глаза ее расширились от ужаса. Не говоря ни слова, Дольф накинул
на нее одеяло и, совершенно обнаженный, бросился к двери, но было слишком
поздно. В спальню ворвались люди в коричневой форме с красными повязками на
рукавах. В первый миг Кассандре показалось, что их целая толпа, но на самом
деле штурмовиков было всего четверо.
Дольф натянул халат и недрогнувшим голосом спросил:
– Что это значит?
Но они лишь расхохотались в ответ, а один схватил его за
горло и плюнул ему в лицо.
– Вы только послушайте этого еврея!
Двое штурмовиков схватили Дольфа за руки, а третий со всей
силы ударил его в живот. Согнувшись пополам, Дольф обмяк. Штурмовик ударил его
сапогом в лицо, из разбитого рта хлынула кровь. Тем временем четвертый,
очевидно бывший у них за главного, не спеша осмотрелся по сторонам.
