– Выслушай меня.
Словно не в силах продолжать, Вальмар откинулся на спинку
кресла и глубоко вздохнул. Кассандре показалось, что его глаза влажны от
сдерживаемых слез.
– Я знаю… Мне известно… Что уже в течение нескольких
месяцев… Ты, как бы это сказать… Находишься в весьма сложной ситуации.
Кассандра закрыла глаза, внимая каждому слову.
– Я хочу, чтобы ты знала… Я все понимаю… И я сочувствую
тебе.
Ее огромные печальные глаза открылись вновь.
– Ах, Вальмар… – По лицу Кассандры потекли слезы. – Я
вовсе не хотела… Я не могу…
– Ничего не говори сейчас. Слушай меня.
Он говорил с ней совсем как ее покойный отец. Вздохнув,
Вальмар продолжил:
– Я хочу сказать тебе нечто очень важное. И, раз уж мы
вынуждены затронуть эту тему, знай, что я по-прежнему люблю тебя. Я не хочу
тебя терять, как бы ты ко мне теперь ни относилась.
Кассандра покачала головой, вынула из кармана большой
кружевной платок, высморкалась и сквозь слезы уверила его:
– Я отношусь к тебе, Вальмар, с глубочайшим уважением. И еще
я люблю тебя.
Это было правдой. Кассандра действительно любила этого
человека, и вид его страданий причинял ей боль.
– Тогда слушай меня внимательно. Ты должна перестать
встречаться с твоим… другом.
Кассандра в ужасе воззрилась на мужа.
– И вовсе не по той причине, о которой ты подумала. Дорогая,
я на двадцать девять лет старше тебя, и я не дурак. Я понимаю, что в жизни
случается всякое. Конечно, каждому из тех, кто оказывается в подобной ситуации,
приходится несладко, но, если вести себя с умом и тактом, можно сохранить
достоинство и выжить. Однако сейчас я имею в виду не это. Речь идет о
совершенно иных материях. И если я говорю, что ты должна перестать видеться с…
Дольфом (было видно, что произносить имя соперника ему нелегко), то дело вовсе
не во мне и не в нашем браке. Даже если бы ты вообще была не замужем, с этим
человеком встречаться тебе ни в коем случае не следовало бы.
– Это еще почему? – сердито воскликнула Кассандра,
вскакивая на ноги. От признательности, которую она испытала к мужу в первые
минуты, не осталось и следа. – Потому что он писатель? Ты что же,
считаешь, что Дольф – безнравственный представитель богемы? Уверяю тебя, это
глубоко порядочный и во всех отношениях достойный человек.
Абсурдность ситуации, в которой она была вынуждена
расхваливать любовника перед собственным мужем, осталась незамеченной обоими
супругами.
Вальмар, вздохнув, снова опустился в кресло.
– Неужели ты думаешь, что я настолько ограничен? Я вовсе не
считаю, что писатели, художники и прочие представители творческих профессий нам
не ровня. Никто не заподозрит меня в подобном снобизме. Надеюсь, Кассандра, ты
это понимаешь. Я имею в виду совсем другое. – Он наклонился вперед и с
внезапным ожесточением продолжил: – Ты не можешь встречаться с этим человеком
вовсе не потому, что он писатель… Тебе нельзя бывать у него, потому что он
еврей. Мне тяжело и неприятно говорить тебе об этом. Я считаю, что события,
происходящие у нас в стране, отвратительны. Но факт остается фактом. Ты – моя
жена, мать моих детей, и я не хочу, чтобы тебя убили или посадили в тюрьму!
Понимаешь ты это или нет, черт тебя подери! Это ведь не шутка!
Кассандра не верила собственным ушам. Ей казалось, что
кошмарный сон, начавшийся во время беседы с Дольфом, никак не закончится.
– Ты хочешь сказать, что его могут убить?
– Я не знаю, что они могут с ним сделать. Честно говоря, я
сам уже мало что понимаю. Но мне ясно одно: если мы будем вести себя тихо и не
ввязываться в неприятности, тебе, мне, Ариане и Герхарду ничто не угрожает. Но
твой друг в опасности. Кассандра, прошу тебя… – Он схватил ее за руку. –
Если с ним случится что-то плохое, я не хочу, чтобы он утянул тебя за собой.
Если бы мы жили в другие времена, я бы страдал молча, делал бы вид, что ничего
не замечаю. Но сейчас это невозможно. Я должен тебя остановить. Ты сама должна
остановиться.
– А как же он?
Кассандра была так испугана, что даже не могла плакать.
Слова мужа окончательно сняли пелену с ее глаз.
Вальмар лишь покачал головой:
– Мы ничем не можем ему помочь. Если он достаточно умен, то
уедет из Германии. – Он взглянул на Кассандру. – Скажи ему об этом.
Кассандра смотрела на огонь, не зная, как быть.
Она твердо была уверена лишь в одном: Дольфа она не бросит
ни при каких обстоятельствах – ни сейчас, ни потом.
Когда Кассандра вновь взглянула на мужа, кроме гнева, в ее
глазах еще читалась и нежность. Она подошла к Вальмару и ласково поцеловала его
в щеку.
– Спасибо тебе за то, что ты так великодушен со мной.
Ни единым словом он не упрекнул ее за измену. Его тревожила
лишь ее безопасность, даже безопасность ее возлюбленного. Все-таки Вальмар
необыкновенный, подумала Кассандра. В этот миг она любила его больше, чем когда
бы то ни было. Положив руку ему на плечо, Кассандра спросила:
– Значит, все так плохо?
Он кивнул:
– Еще хуже, чем ты думаешь. Мы всего не знаем. – И
добавил: – Но придет время, и мы узнаем обо всем.
– Не могу понять, как могло дойти до такого.
Она направилась к выходу, а Вальмар взволнованно крикнул ей
вслед:
– Ты сделаешь то, о чем я тебя попросил?
Кассандра хотела бы успокоить его, дать какие угодно
обещания, но теперь ложь между ними стала невозможна. Вальмар и сам знал
правду. Вот и хорошо, можно не лгать, подумала она.
– Я не знаю.
– Но у тебя нет выбора! – сердито воскликнул он. –
Кассандра, я запрещаю тебе…
Но ее в комнате уже не было.
4
Полтора месяца спустя внезапно исчез один из друзей Дольфа,
тоже писатель. Он не был такой знаменитостью, как Штерн, но в последнее время
тоже никак не мог найти издателя, который согласился бы его печатать. В два
часа ночи любовница Гельмута (так звали этого человека) позвонила Дольфу в
истерике. Она гостила у матери, а когда вернулась домой, то увидела, что
квартира перевернута вверх дном, Гельмут исчез, а на полу пятно засохшей крови.
Рукопись, над которой он работал, была разбросана по всей комнате. Соседи
слышали крики, но ничего определенного сказать не могли. Дольф немедленно
отправился на квартиру к Гельмуту и увез несчастную женщину к себе. На
следующий день она переехала к своей сестре.
В тот день, когда Кассандра приехала в Шарлоттенбург, Дольф
пребывал в глубочайшей депрессии. Исчезновение Гельмута совершенно выбило его
из колеи.
– Я ничего не понимаю, Кассандра. У меня такое ощущение, что
вся страна сошла с ума. По жилам нации разливается медленно действующий яд.
Вскоре он дойдет до сердца, и тогда все мы погибнем. Но мне, я полагаю, этого
момента все равно не дождаться.
