Уезжая, Джек пообещал вернуться домой в пять или в половине
шестого вечера. Ему еще предстояло собрать велосипед, который он купил Джеми.
Лиз заранее знала, что Джек провозится с этим делом несколько часов, а потом
будет в спешке завертывать в серебристую бумагу подарки, которые приготовил для
нее. Так повторялось из года в год, но, несмотря на это, сочельник в их семье
всегда проходил как следует.
В семье, где Джек и Лиз выросли, строго соблюдались
традиции. Поженившись, они сумели сохранить их.
Торжественный и трогательный общесемейный ритуал превращал
Рождество в тот праздник, который любили и они сами, и их дети.
Лиз очень быстро добралась до Тибурона, где семья Сазерленд
жила уже несколько лет. Сворачивая на Хоуп-стрит, Лиз невольно улыбнулась. Джек
любил лишний раз произнести это название, очень уж ему нравилось жить на улице
Надежды. На подъездной дорожке стояла машина Кэрол. Няня только что вернулась
из города, куда возила за покупками дочерей Лиз, и теперь девочки выгружали из
багажника бесчисленные свертки и сверточки. Четырнадцатилетняя Меган была
стройной, грациозной и гибкой; тринадцатилетняя Энни, наоборот, —
невысокой и коренастенькой, но зато она была больше похожа на мать. Что
касалось Рэчел, которой недавно исполнилось одиннадцать, то, несмотря на рыжие
волосы и зеленые глаза, совсем как у Лиз, чертами лица она походила на Джека.
Все три были веселого нрава и прекрасно ладили между собой.
Вот и сейчас, судя по их оживленной жестикуляции, они были в
отличном настроении. Когда Лиз подъехала, девочки дружно повернулись в ее
сторону и заулыбались еще шире.
— Что это вы задумали, хотела бы я знать? —
поинтересовалась Лиз, подходя к дочерям и обнимая Энни и Рэчел за плечи.
Внезапно она прищурилась и поглядела на Меган. — Кстати, это не мой
любимый черный джемпер? — спросила она. — Опять ты его схватила?
Сколько раз я тебе говорила: ты мне его растянешь, ведь ты уже намного больше
меня!
— Я не виновата, мамочка, что ты у нас такая
плоскогрудая! — парировала Меган, усмехаясь. Сестры нередко заимствовали
наряды у матери и друг у друга. Как водится, чаще всего это делалось без
разрешения, а то и без ведома владельца. Подобная практика была едва ли не
единственной причиной для внутрисемейных разногласий. Впрочем, Лиз большой
проблемы в этом не видела. А если честно, то, глядя на дочерей, спорящих из-за
ее свитера, джинсов или блузки, она часто думала о том, что у них с Джеком
все-таки замечательные дети.
— А где мальчики? — спросила Лиз, входя в дом
вслед за дочками. По дороге она обнаружила, что Энни надела ее любимые туфли,
но говорить что-либо по этому поводу было скорее всего бесполезно. Похоже, они
были просто обречены иметь общий гардероб.
В большой семье, наверное, иначе и быть не могло, сколько бы
вещей Лиз ни покупала своим дочерям.
— Питер опять пошел к Джессике, а Джеми сидит у
друзей, — сообщила Кэрол.
Джессика была новой девушкой Питера. Она жила совсем рядом,
в Бельведере, и Питер проводил у нее времени едва ли не больше, чем дома.
— Я собиралась забрать Джеми через полчаса, —
добавила Кэрол. — Но, может быть, вы хотите заехать за ним сами?
Четырнадцать лет назад Кэрол была прелестной миниатюрной
блондинкой; за прошедшие годы она слегка располнела, но даже теперь, в тридцать
семь, она все еще была хороша собой. Ее удивительно теплое отношение к детям
дополнилось крепкой, искренней привязанностью и к их родителям. Кэрол всегда
готова была помочь Лиз и Джеку, и ее роль в воспитании молодого поколения
Сазерлендов трудно было переоценить.
— Вообще-то после обеда я собиралась испечь
печенье, — сказала Лиз, ставя на пол сумку и снимая жакет. — Так что
съезди за Джеми сама, хорошо?
Кэрол кивнула, и Лиз отправилась на кухню. В первую очередь
она просмотрела почту, лежавшую на кухонном столе, но не обнаружила ничего
важного. Убрав конверты в специальную корзину, Лиз повернулась к окну, из
которого открывалась очень живописная панорама залива, на противоположном
берегу которого высились небоскребы и башни Сан-Франциско. Вид из окна был не
единственным достоинством их дома. Домик и сам по себе был очень мил. Здесь
царил уют, и хотя в последнее время большой семье стало тесновато в двухэтажном
особнячке, Лиз и Джек пока не задумывались о том, чтобы переехать в более
просторное жилище. Дети любили их старый дом, и поэтому на семейном совете
решено было не торопиться. Правда, девочки росли, но Питер вскоре должен был
отправиться в колледж, так что в запасе у них было еще годика три-четыре.
— Кто хочет печь со мной печенье? — спросила Лиз,
но, обернувшись через плечо, обнаружила, что обращается к пустой комнате. Кэрол
ушла в гараж, а девочки поспешили подняться наверх, чтобы успеть занять
телефон. У них в доме было две телефонные линии, однако их постоянно не
хватало, поскольку не только сестры, но и Питер способны были висеть на трубке
часами.
Сама Лиз уже давно пользовалась сотовым телефоном, поскольку
к обычному аппарату по вечерам было не прорваться.
Лиз как раз раскатала тесто и начала нарезать из него
печенье с помощью подаренного Джеком набора специальных рождественских
формочек, когда в кухню вернулась Кэрол. Она собиралась ехать за Джеми, и Лиз
сразу подумала о том, что младший сын будет рад помочь ей справиться с
домашними делами. Больше всего Джеми любил помогать матери, когда она что-то
готовила, поэтому когда через четверть часа Кэрол привезла его домой, мальчуган
вскрикнул от радости, увидев, чем занята Лиз.
Первым делом он запустил руку в миску с тестом и, отщипнув
кусочек, с удовольствием съел.
— Можно я тебе помогу, мам? — спросил он, глядя на
нее нежными темно-карими глазами. Джеми был прелестным ребенком — темноволосым,
пропорционально сложенным, с тонкими чертами лица и улыбкой, от которой сердце
Лиз неизменно таяло. В семье Джеми был всеобщим любимцем, и Лиз знала, что он
еще долго останется для нее малышом.
— Конечно, можно, только сначала вымой руки, —
сказала она. — Кстати, где ты был?
— У Тимми, — ответил Джеми, вытирая мокрые руки
полотенцем.
— Ну и как?
— Они не празднуют Рождество! — сообщил Джеми, и
его темные глаза слегка расширились от удивления. — Почему, мам?
Он вывалил остатки теста на разделочную доску и принялся
раскатывать его.
— Потому что Тимми и его родители — евреи, —
ответила Лиз. — Или иудеи, если уж быть точной. Иудаизм — это такая
религия.
— Но зато у них все время горят свечи, и они уже целую
неделю ходят друг к другу в гости и дарят подарки. Почему мы не евреи, мам?
— Думаю, нам просто немного не повезло, — сказала
Лиз с улыбкой. — Но уверяю тебя: ты тоже будешь доволен своими подарками.
— Я просил Санта-Клауса принести мне велосипед, —
с надеждой сказал Джеми. — Я написал ему, что Питер научит меня кататься.
