Больное Воображение опасливо огляделось и продолжило:
- Скажу вам по секрету, недавно ко мне приковылял один знакомый ковыль и рассказал жуткую историю. Только об этом, чур, никому. На анютины глазки напала куриная слепота, - сказало оно страшным шепотом.
- Да ну? - спросил Митя, поглядев на куриную слепоту, которая так невинно росла рядом с анютиными глазками, как будто и не думала на них нападать.
- Но он их все равно всех проглотил, - добавило Больное Воображение.
- Кто проглотил?
- Львиный Зев.
- Неправда, никого я не глотал, - возмутился Мефодий.
- Конечно, не глотал, - успокоил его Митя. - Львиный зев у нас на даче растет. Точно такой же, как тут. - Митя показал Мефодию на причудливые бархатистые цветы и подумал, что, пожалуй, львиный зев не больше Мефодия способен кого-нибудь проглотить, но с Больным Воображением спорить не стал - ведь это его замок, ему виднее.
Мефодий придирчиво осмотрел почти тезку и сказал:
- Вот это и есть львиный зев?
- Да.
- Смехота это, а не львиный зев. Вот какой должен быть настоящий львиный зев, - Мефодий раскрыл плюшевый ротишко.
- Ты что, тоже львиный зев, что ли? - спросило Больное Воображение, с сомнением поглядывая на Мефодия.
- Никакой я не зев, я настоящий лев! - с достоинством ответил Мефодий.
- Ты?! Настоящий лев?! Этого еще не хватало! Теперь у меня под носом настоящие львы расхаживают! Прямо чудеса! - воскликнуло Больное Воображение.
- Где? - спросил Митя.
- Вот тут, - ответило Больное Воображение.
- Значит, вы и правда поможете нам найти настоящее чудо? - обрадовался Митя.
- Чудо-Юдо, что ли?
- Нет, просто чудо. Для мамы.
- Просто бывает только простуда, а чудес просто не бывает, - сказало Больное Воображение. - Впрочем, я могу кое-что для вас сделать. Давайте я вас чем-нибудь заражу.
- Зачем это? - подозрительно спросил Мефодий.
- Просто так. Пусть мама порадуется. Ну, например, ветрянкой. Замечательная болезнь. В голове ветер, ничего не делаешь...
- Нет, я ничего не делать не согласен, - возразил Авося.
- Тогда свинкой. Из вас могли бы получиться превосходные поросята!
- Что?! Чтобы я, настоящий лев, был поросенком?! - не на шутку возмутился Мефодий.
- Можно ангиной. Не знаю точно, что это такое, но звучит красиво, - услужливо предложило Больное Воображение.
Митя, к несчастью, знал, что это такое, поэтому поспешно отказался.
- Нет, лучше уж мы поищем чудо где-нибудь еще, - сказал он.
- Как хотите, - обиделось Больное Воображение. - Но так и знайте, что, как только выйдете из моего замка, сразу на них наткнетесь.
- На кого?
- Ну на этих, на диких.
- Кабанов?
- Нет, на многочисленных.
- Волков?
- Нет, на лютых. - Больное Воображение сделало страшные глаза.
- Неужели на носорогов? - с дрожью в голосе спросил Авося.
- Я вас предупредило, - сказало Больное Воображение и исчезло то ли вместе с замком, то ли само по себе. Одним словом - его как не бывало.
Авосе почему-то расхотелось идти дальше. Митя тоже с опаской озирался по сторонам, и только Мефодию все было нипочем.
- Ты что, совсем не боишься? - спросил у него Авося.
- Не видишь, что ли, что я настоящий? А настоящие львы ничего не боятся! Они не трусы! А ты боишься? - спросил он в свою очередь у Авоси.
- Я? Н-н-нет, я уж-ж-жас какой храб-б-брый, - сказал Авося, заикаясь.
- А чего дрожишь?
- Так это я з-з-за тебя б-б-боюсь. И дрожу, потому ч-ч-что д-д-делаю это хорошо, на совесть, - сказал Авося.
- А разве можно бояться за кого-то? - спросил Мефодий.
- Еще как можно! - поддержал Авосю Митя. - Я один раз на дерево очень высоко залез, и мне ни капельки не было страшно. Оказалось, это потому, что за меня мама боялась до тех самых пор, пока меня оттуда не сняли. А когда меня сняли и мама бояться перестала, я сам испугался.
- Высоты? - спросил Авося.
- Нет, что меня мама накажет.
Мите было стыдно признаться, но сейчас он очень хотел, чтобы за него побоялся кто-нибудь другой. И вдруг ему в голову пришла мысль, от которой он не только перестал бояться, но даже улыбнулся, а потом расхохотался.
- Все-таки заразился, - сказал Авося, опасливо поглядывая на Митю.
- Чем? - спросил Мефодий.
- Заразительным смехом.
- Да ну? - заволновался Мефодий.
А Митя все смеялся и смеялся и не мог остановиться, чтобы сказать, что вовсе он ничем не заразился, а смеется из-за того, что вдруг понял, что под ногами у них были многочисленные дикие и совершенно лютые лютики!
Глава 20. Приятного аппетита
- Вот тебе и Шутландия! Говорил, что тут чудес полно, а мы ходим-ходим и до сих пор не можем ничего найти для мамы, - сказал Митя.
- Я же не виноват, что кругом никто ничего не знает, - сказал Авося.
- А если мы вообще чудо не найдем, что же, мне так и возвращаться с пустыми руками? - спросил Митя.
- Ничего не получится.
- Чего не получится?
- Поскольку ты сюда прибыл за чудом для мамы, то без чуда тебе отсюда не выбраться. Четыре копейки без чуда тебя назад не перенесут, - объяснил Авося.
Вот это была новость!
"Странно, как это человек устроен наоборот, - подумал Митя, - когда знаешь, что надо возвращаться домой, то возвращаться не хочется, а когда не можешь вернуться, то очень хочется домой".
Мите стало грустно: а вдруг он уже никогда-никогда, может быть, даже целую неделю не увидит маму? И он понял, как соскучился по ней. А когда Митя вспомнил, что сегодня мама печет его любимые пирожки с яблоками, то соскучился еще больше.
Между тем то, что Митя не может вернуться, Авосю, как видно, совсем не огорчало. А так как Авося совершенно справедливо считал, что сидеть без дела две минуты - это в два раза скучнее, чем сидеть без дела одну минуту, то нетерпеливо спросил:
- Ну, чем бы теперь заняться?
- Вот в чем вопрос, - рассудительно сказал Мефодий.
- Какой вопрос? - спросил Авося.
- Чем бы теперь заняться, - ответил Мефодий.
- Это я первый спросил, - возразил Авося, готовый вступить в спор.
