— Целый золотой?! Клянусь, ни один мальчишка не умеет лазить так, как я, — просияла Марика.
Мужчина подвёл девочку к зданию, украшенному лепниной, и указал на окно. Возле дома росло старое сучковатое дерево. Окинув его взглядом, Марика радостно улыбнулась: вскарабкаться по нему мог бы и младенец. Подоткнув юбки, она ловко перелезала с ветки на ветку, пока не добралась до козырька окна. К счастью, створка была приоткрыта. Она оглянулась на пожилого господина, чтобы убедиться, что он видит, как она отрабатывает обещанные деньги. Он ободряюще кивнул. Девочка пролезла внутрь, спрыгнула с подоконника и застыла в изумлении.
Такой роскоши она не видела никогда в жизни. Всё сияло и сверкало позолотой. У Марики захватило дух: неужели в такой красоте можно жить! Рядом с окном стояло бархатное кресло. Она осторожно провела ладонью по мягкой ворсистой ткани.
Марике ужасно хотелось посидеть в таком кресле, но она не решилась. Затем она увидела прямо перед собой на низеньком столике с витыми ножками огромное блюдо, полное конфет. Девочка остановилась как вкопанная. Один раз такую же конфету в блестящей обёртке ей дала какая-та добрая тётенька с маленькой девочкой. Тогда Марика целый день берегла её за пахузой, а когда решила съесть, то оказалось, что шоколад растаял и весь растёкся по бумажке, но всё равно было ужасно вкусно. Девочка завороженно смотрела на сладости в разноцветных бумажках. Конфет было так много, что если одну взять, никто даже не заметит. Искушение было велико, но, поборов его, девочка со вздохом отвернулась и пошла к письменному столу.
Вдруг в ней шевельнулось смутное ощущение опасности. Марика попыталась отмахнуться от неприятного чувства. В самом деле, что могло грозить ей в пустом доме? И всё же тревога нарастала. Ей вдруг захотелось поскорее убраться из этих роскошных апартаментов. Не тратя больше времени на то, чтобы глазеть по сторонам, она подбежала к столу и рванула верхний ящик. В этот миг раздался пронзительный звон. Не понимая, что произошло, Марика оцепенела. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась та самая безвкусно накрашенная старая дама, которая покупала зеркало. Увидев цыганку, старуха завизжала, точно взбесившаяся свинья.
От её визга Марика пришла в себя и, позабыв про шкатулку с ключом, бросилась назад к окну. В считанные мгновения она спустилась с дерева, но там её уже поджидали. Не успела девочка коснуться земли, как её схватили сильные руки.
— Воровка! В полицию её! — вопила безобразная старуха, перегнувшись через подоконник.
Марика кусалась и брыкалась, пытаясь вырваться, но силы были слишком неравными. Уже в который раз за сегодняшний день она оказалась в центре внимания и собрала возле себя толпу зевак. Однако теперь зрители были настроены вовсе не дружелюбно. Толпа раздалась, и перед отчаявшейся Марикой вырос подоспевший городовой.
— Что за шум?! — грозно рявкнул он.
— Эта воровка забралась в мой дом. Арестуйте её, — брызжа слюной, кричала старуха из окна своего дома.
— Я не воровка, честно. Богатый господин просил меня принести оттуда ключ. Он хозяин дома, спросите, — оправдывалась Марика, оглядывая толпу в надежде найти человека, пославшего её за шкатулкой.
— Врёт! Я хозяйка в этом доме. Нет тут никакого господина, — бесновалась пострадавшая.
Городовой схватил Марику за шкирку и потащил за собой.
— Пойдём в участок, там разберёмся с каким таким господином ты промышляешь, — сурово сказал он.
— Но я не знаю его. Провалиться мне на этом месте, если вру, — поклялась Марика.
Слова цыганки вызвали усмешки. Под вопли и улюлюканье толпы её повели в участок.
— Пустите, я не воровка, — в отчаянии упиралась девочка, понимая, что здесь нет никого, кто бы ей поверил.
Её щёки пылали от возмущения и обиды. Неожиданно от толпы отделилась женщина и преградила им дорогу. Несмотря на теплую погоду, плечи незнакомки укутывало меховое боа, а её лицо скрывала густая вуаль.
— Господин полицейский, цыганка говорит правду, — сказала незнакомка.
— Что?! — рявкнул городовой.
— Я была неподалёку и случайно слышала, как какой-то господин сказал, будто потерял ключ и просил её залезть в его дом и принести запасной.
Женщина говорила негромко, но в её голосе звучала властность, невольно вызывавшая уважение и заставлявшая прислушаться. Городовой пришёл в замешательство.
— Вы можете подтвердить это под присягой и дать описание этого, с позволения сказать, господина? — уже более миролюбиво поинтересовался он.
— Конечно. Отпустите её. Лучше ищите мошенника, который подбивает безвинных детей на преступление. Или вы вместо преступников предпочитаете сражаться с детьми? — сказала незнакомка с ноткой презрения.
Городовой сдвинул фуражку на затылок и задумался.
— Что ж, если это правда… — Он в нерешительности пожал плечами, ослабил хватку и грозно рявкнул на маленькую цыганку: — На этот раз можешь идти, но если я тебя ещё поймаю…
Не веря в своё неожиданное спасение, Марика бросилась в ноги женщине:
— Милая, хорошая. Век за тебя молиться буду! — пылко воскликнула она, но женщина резко отстранилась и выкрикнула:
— Прочь! Не прикасайся ко мне!
Девочка отпрянула, как от удара. Она не понимала, чем заслужила такое отношение и почему незнакомка вдруг так переменилась. На душе у Марики стало горше, чем когда толпа улюлюкала и дразнила её воровкой. Почему мир так жесток? Ведь она не сделала ничего плохого.
Не подавая вида, как ей обидно, девочка тряхнула спутанными кудрями и поднялась с колен. В этот миг что-то блеснуло у неё за поясом и упало на мостовую. Толпа ахнула. В пыли лежал изящный костяной гребень, украшенный тонким золотым орнаментом. Даже на непросвещённый взгляд вещица выглядела дорогой. Городовой тотчас снова схватил девочку и больно выкрутил ухо.
— Так— так, голубушка. А это у тебя откуда? Значит, квартиру ты всё-таки обчистила?
— Нет! Это моё. Мне брат подарил. Пустите, больно! — закричала Марика.
— Значит, брат тоже воровством промышляет? И где же твоя семейка?
Жандарм ещё сильнее крутанул ей ухо. От боли из глаз девочки брызнули слёзы.
— Мой брат — принц! — крикнула она, но её возглас потонул в хохоте толпы.
— А ты ещё и приврать не дура, — усмехнулся городовой.
— В кутузку её, там ей самое место, — крикнули из толпы, и кто-то бросил в девочку гнилым яблоком.
На этот раз спасения ждать было неоткуда. Ухо горело огнём, но Марика поборола слёзы и только сильнее закусила губу, чтобы стерпеть боль. Она не решилась отвести городового к Глебу, чтобы тот подтвердил, что она не лжёт, ведь его самого, чего доброго, могли арестовать за разбитое зеркало. Нужно было выпутываться самой.
Когда городовой опять потащил Марику в участок, она больше не сопротивлялась. У неё не осталось на это сил, кроме того, она понимала, что сейчас звёзды складывались не в её пользу. Она не могла ничего сделать. Видимо, духи оставили её, если позволяют, чтобы её наказали за то, в чём она не виновата. Этого надо было ожидать. Никто не может идти против воли духов. Некоторое время маленькая цыганка понуро плелась за городовым, а потом тяжело вздохнула и тряхнула спутанной гривой, отгоняя от себя уныние.
