– Угу, – кивнул Олег.
На этот раз Женя уехала совсем. «Пежо» влилось в поток машин и скрылось за поворотом. Теперь они расстались окончательно. Приключение с диском ушло в прошлое. Как будто все это было сном. Только, к сожалению, от него остались побочные эффекты. Все беды, сотрясающие человечество и отдельных людей, передавались Олегу, словно он был приемником, настроенным на волну, где передавали новости о несчастьях.
Он выбрал направление, которое должно было привести его к дому, и двинулся по улице. Спешить было некуда. К счастью, мороз отпустил, и погода стояла мягкая. Снег, который не успели убрать с тротуаров, превратился в буро-грязную кашицу. Олег брел, не глядя по сторонам. Так начиналась новая страница его жизни. Серо и беспросветно.
Сбережений у них с матерью практически не было. Нужно было устроиться на работу. Значит, прощай школа и возможность учиться дальше. До этого Олег не слишком задумывался о дальнейшем образовании. Скорее мать все время внушала ему, что надо продолжать учебу, но теперь, когда это стало невозможным, у него возникло чувство, как будто он что-то потерял.
Часа полтора проплутав по улицам, он пришел в знакомый район. Ноги сами привели его к Машиному дому.
Увидев Олега, Маша удивилась.
– Ты?! Уже поправился?
– Да. Вернее, болезнь тут ни при чем. В общем, у меня неприятности. У тебя родители дома?
– Нет. Проходи.
Олег снял куртку и ботинки. Маша провела его на кухню и поставила чайник.
– Ты что, поругался с мамой?
– Нет. Она в больнице.
– А как твоя температура?
– Я не болел.
– Значит, ты мне соврал?
– Так получилось. Долго объяснять. Но сейчас это не главное.
– Вот как? Значит, то, что ты мне лжешь – это пустяки? А что же тогда главное?
– У меня мать в реанимации.
– Ну и что? Это не дает тебе права лгать. Я думала, он с температурой лежит, волнуюсь, а он оказывается просто прикольнулся.
– Прости, я не хотел. Просто слишком много всего навалилось.
– А что у тебя с мамой? – запоздало поинтересовалась Маша.
– Сердце.
– Теперь у многих сердце. У меня тетя тоже две недели в больнице провалялась. Не волнуйся, сейчас всяких лекарств полно.
– Да, наверное, – согласился Олег.
– Завтра в школу придешь?
– Нет.
– В больницу поедешь?
– Нет, к ней пока не пускают. Наверное, мне придется бросить школу.
– Как это бросить? В середине года. Ты с ума сошел!
– Мне надо устроиться на работу. Даже когда мама выпишется, ей какое-то время придется сидеть дома.
– Ты представляешь, что значит бросить школу? – спросила Маша.
– У меня нет выбора.
– И куда же ты пойдешь работать?
Олег пожал плечами.
– Не знаю. Для начала буду диски продавать, а там что-нибудь присмотрю.
– Ну да, можно еще грузчиком или дворником, – с сарказмом сказала Маша. – Неужели в тебе нет ни капли честолюбия?
«Честолюбие есть. Денег нету», – подумал Олег, но оставил свои мысли при себе.
– Как же ты будешь без среднего образования? Я уж не говорю про высшее.
– Высшее можно заочно получить.
– Для начала надо хотя бы аттестат иметь.
– В конце концов, что для тебя важнее я или мое образование? – разозлился Олег.
– И то, и другое. Ты полагаешь, мои родители обрадуются тому, что я встречаюсь с парнем, который не хочет учиться?
– Извини. Ты права. Ну ладно, я пойду.
– Ты обиделся?
– Нет. Все нормально.
– Если что, звони.
– Да, конечно, – кивнул Олег и постарался изобразить улыбку.
Он вышел на улицу. Тихий щелчок кодового замка прозвучал символично. Маша осталась в другой жизни. Дверь между мирами захлопнулась. Даже ни к чему не обязывающая фраза: «Если что, звони», – не оставила ни малейшей щелочки. Олег знал, что никогда не позвонит, а Маша не будет ждать звонка. Просто так было принято говорить при прощании. Люди говорят много слов, которые ничего не значат.
Все радужные мечты развеялись, словно дым. Осталось лишь постоянное, снедающее чувство тревоги и головная боль.
Олег вспомнил слова матери: «Кому ты нужен, кроме меня». Только теперь их смысл со всей безжалостностью дошел до него. Он был одинок, по-настоящему одинок.
ГЛАВА 30
Утро, плотно напичканное событиями, перетекло в пустой и бесполезный день. Олег вдруг оказался не у дел, как будто уже пережил все, что отмерено судьбой на сутки вперед. Жизнь заложила крутой вираж. Сегодня Олег в полной мере ощутил, что вчерашний день не повторится. Никогда. Мосты разрушены, и за спиной руины. Взросление закончилось. Нужно было обустраиваться в новом, жестком мире, от которого не приходилось ждать подарков. Будущее представлялось беспросветным, как хмурый день.
Неожиданно сквозь толщу тяжелых, сизых туч пробилось солнце. Его появление в пору унылой, зимней хмари было сродни чуду. Солнечный луч будто заблудился и попал по ошибке на стылую землю, покрытую лишаем грязного снега. Солнце осветило часть высотного дома, окрасив сероватый бетон в теплый, шафрановый цвет. Освещенная стена резко контрастировала с холодными, голубыми тонами, которыми была выписана остальная улица. Игра света и тени делала картину нереальной, словно сошедшей с полотен импрессионистов.
Несколько мгновений солнце горело на оконных стеклах, а потом небо снова затянуло тучами. Луч погас, и дивное видение исчезло. Олега стоял, как громом пораженный. А может это знак? Или постоянное нервное напряжение сделало его слишком суеверным?
Казалось, никто и не заметил этой краткой улыбки природы. Погруженные в сиюминутные проблемы, люди были слишком заняты, чтобы видеть мимолетные чудеса.
Лишь на Олега капля солнца подействовала почти магически. Он ощутил приподнятость, сродни той, что в творчестве зовется вдохновением. Он с удивлением отметил, что слух и зрение обострились до невероятности. Он четко видел мелкие буквы на рекламном щите, которые было невозможно различить человеку даже со стопроцентным зрением. Однако постепенно в беспричинную эйфорию стало вкрапливаться легкое чувство тревоги. Олег уже знал, что радостное возбуждение часто бывает предвестником приступа, апофеозом которого становится кратковременное отключение от реальности.
За мгновения просветления приходилось платить долгой депрессией и мучительной головной болью. Пока не поздно нужно было спешить домой, чтобы там укрыться от шума и пестроты. Олег размашисто зашагал к своей многоэтажке. Голова работала на редкость ясно, доставая из подсознания слышанные когда-то вскользь факты. Вдруг вспомнился Юлий Цезарь, который, по словам историков, болел падучей, но мог усилием воли предотвратить приступ. А вслед за этим всплыл вопрос: что если попытаться удержаться на краю пропасти под названием транс? Олег ничего не терял в случае неудачи, но если все же повезет… Подобно птице Феникс, надежда возрождалась вновь.
