но подумал немножко
И понял, что это…
ангорская кошка.
Я шёл, и места
становились всё глуше.
И ужас всё больше
мне сковывал душу,
Когда, не мигая,
из тьмы на меня
Зловеще смотрели
два красных огня.
Я очень струхнул,
но подумал немножко
И понял, что это…
сиамская кошка.
Во мраке кромешном
я брёл по дороге,
И ватными стали
от ужаса ноги.
В тревожной ночи,
будто сотня свечей,
Вдруг вспыхнуло множество
жутких огней.
Я очень струхнул,
но подумал немножко
И понял, что это…
конечно, не кошка,
А в тихом болоте
лягушки-квакушки
Повсюду решили
развесить гнилушки.
И если пойти к ним
туда не боишься,
То славно на празднике
повеселишься.
Страх
Стояла кромешная тьма. Наверное, перевалило за полночь. Пахло хвоей. Мне было нужно идти, но меня сковал страх. Где-то стукнуло. Я прислушался. Тишина. Наверное, показалось. И всё же было страшно шагнуть в темноту. Я выждал ещё, пока не почувствовал, что больше так продолжаться не может. Нужно спешить, или произойдёт непоправимое.
Я сделал шаг, ещё один. Темнота окутывала меня со всех сторон. Было жутко. Сердце бешено колотилось. Утешало одно: я был почти у цели. Я прибавил ходу. Наконец-то! Вот она — заветная дверь! Внезапно кто-то коснулся моей руки. Я отпрянул в сторону, и у меня под ногой что-то зашевелилось. Я потерял равновесие и с ужасом понял, что падаю! Раздался страшный треск, а вслед за тем вспыхнул ослепительный свет.
— Как можно быть таким неуклюжим! — воскликнула мама.
Я лежал на коробке с тем, что ещё недавно было ёлочными игрушками. Их накануне достали с антресолей и поставили в коридоре, чтобы завтра с утра нарядить ёлку.
Я шмыгнул носом и, насупившись, сказал:
— А чего их поставили возле двери в туалет.
— Коробка стояла на другой стороне коридора. Я вообще не понимаю, как ты мог на неё налететь, — удивилась мама.
— По полу бегало что-то живое, — оправдывался я.
— Хватит выдумывать! — покачала головой мама. — Лучше бы перед сном убрал свой автопарк с пола. Сколько раз говорила, собери машины, чтобы впотьмах на них не наступить. Как об стенку горох!
Мама оказалась права. Мне под ноги попалась моя любимая легковушка.
— Я на неё наступил, потому что кто-то тронул меня за руку. Он стоял вон там. — Я показал на угол и густо покраснел, увидев ёлку.
— Трусишка, это ты задел рукой еловую лапу, — засмеялся папа и добавил: — Ты уже большой. Пора перестать бояться темноты.
Я посмотрел на папу и вздохнул. Хорошо ему говорить. Может, я с удовольствием стал бы храбрецом. Но как же не бояться темноты? Ведь страшно.
Монстр
Ты знаешь, откуда
у нас кавардак?
К нам монстрик вселился
на дачный чердак
С ужасно капризным
изменчивым нравом.
Никто на него
не находит управы.
Ужасно шумливый он
и озорной,
В жару обливается
с крыши водой.
А серым, дождливым
и пасмурным днём
Ужасно ворчливым
становится он.
В еде привередлив,
но любит конфеты
Таскать до обеда
тайком из буфета.
Он страшно назойливый,
если ему
Наскучило в прятки
играть одному,
Но очень пугливый
и шустрый, без спору:
От взрослых он тотчас же
прячется в нору.
А мама считает,
во всём виноват
Не монстр-невидимка,
а я и мой брат.
Удары судьбы
Сочинение
Я сидел над электронной тетрадкой уныло смотрел на пустой экран. Терпеть не могу писать сочинения. А тут ещё тема дурацкая: «Что бы вы хотели рассказать детям других эпох про своё время?». А что можно рассказать про двадцать первый век? Ничего интересного.
Вот в прошлом веке было про что писать! Дикие были нравы! Тогда ещё и бандиты существовали, и полиция. Правда, техника была смешная. Автомобили не летали, а только по земле ездили, и то с черепашьей скоростью, от силы километров сто пятьдесят. Сейчас даже самый захудалый летосипед быстрее летит.
А в музее я допотопный компьютер видел, «пентиум» называется — вообще ухохочешься: здоровенный, как ящик, не то что в карман, в ранец не влезет. Интересно, как их ребята в школу таскали, на прицепе, что ли? Но мама говорит, что для зрения такие компьютеры были полезнее, потому что у них экран большой.
При мысли об экране я снова вспомнил про злополучное сочинение. И вдруг меня осенило: надо позвонить моему другу Педро. Он не то что сочинение, стихи к любому празднику за пять минут выдаст. Я установил браслет-переводчик на испанский язык и по видеомобилю набрал номер в Мадриде. На экране появилась миловидная девушка и произнесла: «Связь временно отсутствует. Абонент находится вне пределов нашей галактики».
«Придётся писать самому», — обречённо подумал я и в поисках вдохновения посмотрел в окно. По небу со свистом пролетела метла, а верхом на ней моя соседка по парте Ленка. Она лихо подрулила к площадке летосипедов и приземлилась. У меня чуть челюсть не отпала. Что и говорить, летосипед в виде метлы — это круто! Везёт Ленке, у неё папа — инженер, не то что у меня — обыкновенный банкир. У них даже самолёта три, а не один, как в каждой обычной семье. Я тоже, когда вырасту, стану инженером. Правда, для этого надо хорошо учиться, а тут всякие сочинения задают.
Я ещё с полчаса пялился на чистый тетрадный экран, пока не решил, что пора сделать перерыв. В конце концов, сочинение не волк — в лес не убежит. Я хотел было встать из-за стола, но вдруг услышал строгий окрик:
— Ты сделал уроки?
Я вздрогнул и едва не свалился со стула. Передо мной, откуда ни возьмись, стояла наша учительница. Я собирался пролепетать что-то в ответ, но она растворилась в воздухе и исчезла.
«Голограмма!» — с облегчением подумал я. Наверняка проделки моей старшей сестры. Когда только она умудрилась записать нашу учительницу на головидак? Ясное дело, пока не сделаю уроки, сестрица мне погулять не даст.
