— Какая шутка? — спросил прокурор.
— Вы можете это доказать? — спросил Кэвеноу.
— Конечно, — ответил Кемаль, — у меня в офисе должно
остаться его письмо с просьбой прикрепить конверт под столом. Том писал, что
это обычная шутка.
— Вам нравится над нами издеваться? — закричал прокурор и,
несколько сконфуженный своим выпадом, буркнул адвокатам: — Извините.
— Письмо находится у меня в офисе, — снова повторил Кемаль,
— вы же можете все проверить.
— Где именно? — уточнил Кэвеноу, обреченно понимая, что
такое письмо они действительно найдут.
Это Том, еще в прошлом году, за неделю до балтиморских
событий решил послать такое письмо с целью обезопасить Кемаля в случае его
внезапного ареста в Балтиморе. Несмотря на смерть Тома, он не уничтожал этого
письма. Может, это и было какое-то шестое чувство разведчика, хотя по логике,
он обязан был сразу его уничтожить, как только узнал о смерти друга.
— Я могу написать записку своему секретарю, — предложил
Кемаль, — или позвонить в офис и вам привезут это письмо.
— Надеюсь, мистер Кэвеноу не будет доказывать, что оно
сфабриковано адвокатами подозревамоего? — ядовито осведомился Розенфельд. —
Там, наверное, есть подпись мистера Лоренсберга.
— Конечно, есть, — окончательно добил Кэвеноу Кемаль.
— А откуда вы узнали о смерти Тома? — внезапно спросил
прокурор. — Вам сообщила об этом ваша резидентура?
«Какой дурак», — с сожалением подумал Эшби.
— Я позвонил через несколько дней сестре Патриции. Ее,
кажется, звали Олимпия. И от нее узнал о самоубийстве мистера Тома Лоренсберга,
— ответил Кемаль, — вы можете вызвать ее и допросить. Думаю, она все подтвердит.
— Господа, — подвел итоги Розенфельд, — по-моему, у вас нет
никаких оснований для задержания мистера Кемаля Аслана. Мы настаиваем на его
освобождении под залог, либо будем вынуждены подать ходатайство о незаконном
задержании.
— Мы должны привезти письмо, — мрачно напомнил Кэвеноу, — и
все проверить. Нам нужны еще сутки.
— Думаю, мы можем договориться, — посмотрел на Кемаля
Розенфельд, — но через сутки мой клиент должен быть освобожден. Надеюсь, ФБР
понимает, какой иск она может получить, если акции компании мистера Кемаля
упадут из-за этого неприятного инцидента.
— Понимаем, — упавшим голосом ответил Кэвеноу.
— Мистер Розенфельд, — решив, что пора вмешаться, сказал
Эшби, — вы разрешите поговорить с вашим клиентом наедине? Это крайне важный
разговор и для него, и для меня.
— Мистер Эшби, — ответил Розенфельд, знавший, где работает
Александр, — я уважаю организацию, интересы которой вы представляете. Но вы
действителыю считаете, что ваше ведомство имеет процессуальные права по допросу
обвиняемого?
— Это будет не допрос, — возразил Эшби, — это будет беседа.
Розенфельд посмотрел на Кемаля и тот равнодушно кивнул
головой.
— Хорошо, — согласился адвокат, — вы можете побеседовать.
Полчаса, надеюсь, вам хватит? За это время мы успеем выпить кофе.
— Согласен, — сказал Эшби.
— Да, — кивнул прокурор.
Он вышел первым, чуть не опрокинув стол, мимо которого
проходил. За ними, не спеша, вышли Розенфельд и Страум. Последним уходил
Кэвеноу. Он с ненавистью взглянул на Кемаля, но ничего не сказал.
Эшби задумчиво смотрел на Кемаля.
— Мистер Кемаль, у вас не болит голова? — внезапно спросил
он.
— Кажется, нет. Вы решили остаться, чтобы узнать про мое
здоровье? — насмешливо спросил Кемаль.
— Нет. Просто мне интересно, как вы себя чувствуете после
многолетней комы. Вы ведь попали тогда в аварию. Для пострадавшего после такой
катастрофы вы рассуждаете слишком логично.
Кемаль прикусил губу.
— Вы хотели бы, чтобы перед вами сидел дебил? — спросил он.
— Не нужно так стращать. Вы понимаете, что мы будем
настаивать на медицинской экспертизе?
— Конечно.
Эшби внимательно смотрел на Кемаля, но не замечал никаких
признаков волнения.
— Мы будем проверять все, мистер Кемаль Аслан, — тихо, но
убедительно говорил Эшби, — каждый день вашей жизни в Болгарии, в Турции и
Америке. Вы уже поняли, что не этот прокурор будет вашим главным соперником? Мы
постараемся доказать, что вы не тот, за кого вы себя выдаете. У вас не будет
никаких шансов, мистер Кемаль Аслан.
— Интересно, как же меня тогда зовут? — спросил Кемаль.
— Этого я не знаю. Но надеюсь, что скоро узнаю. И тогда вам
не помогут никакие адвокаты. Ваш ловкий трюк с появлением в Бейтауне я оценил.
Конечно, мы все поступили глупо, арестовав вас, не имея никаких доказательств и
теперь вы явно издеваетесь над нами. Судя по всему, вы и рассчитывали на
подобный результат. Но вы просчитались, мистер Кемаль, мы постараемся найти эти
доказательства. Я убежден, что именно вы резидент советской разведки.
— У вас богатое воображение мистер Эшби. Я правильно называю
вашу фамилию?
— Правильно.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— В таком случае, я вам помогу, — сказал Эшби. — Вы не
только передали тот злополучный конверт в Балтиморе. Это могла быть и шутка, я
согласен. Но вот данные по компании «Дженерал электрик» могли знать только вы.
И данные по нашим подводным лодкам знали тоже только вы. Наконец, поставки
«Дженерал электрик» по заказу АНБ и ЦРУ. О них могли узнать и передать только
вы. Вам не кажется, что совпадений слишком много?
— Не знаю. Я плохо разбираюсь в таких вещах. Моя сфера —
экономика, — ответил Кемаль.
— В такое случае я напишу вам на бумаге название операции,
которую вы провалили.
Эшби написал два слова и передал их Кемалю.
— Только не говорите, что слышите впервые и эти два слова,
мистер Кемаль Аслан. Узнавший об этом разведчик, работавший против вас, уже
арестован. Это лучшее доказательство, мистер Кемаль. И его не смогут оспорить
никакие адвокаты.
На бумаге были два слова — «Айви Беллз».
Глава 36
На следующий день письмо действительно нашли. Но, по
настоянию прокурора Фэннера, арест был продлен еще на семь дней. Прокурору были
предоставлены сведения ЦРУ, не подлежащие оглашению и он согласился продлить
проверку. Несмотря на все протесты Розенфельда, его ходатайство было отклонено.
В вопросах национальной безопасности американцы были слишком консервативны и
одержимы. Кэвеноу и Эшби получили время для должного оформления обвинительного
заключения и сбора необходимых доказательств.
