— Не нужно смеяться, — он поднялся, чтобы идти в ванную
комнату.
— Пойми, — мягко сказала она, — я вице-губернатор штата. Я
не могу встречаться с человеком, приезжающим ко мне на уик-энд. Ты ведь должен
все понимать. Достаточно об этом узнать журналистам и вся моя карьера рухнет
моментально. Я просто не имею права встречаться с женатым человеком. К тому же
женатым на моей подруге. Ты представляешь, какой шум может подняться в газетах,
с каким удовольствием раздует этот скандал оппозиционная партия, какой грязью
меня будут поливать. Неужели действительно не понимаешь? А мои частые визиты
даже в Атланту можно легко проверить.
— В таком случае будем встречаться каждый раз в разных
городах, — предложил он, — это единственный способ.
— Тебе это так важно? — спросила она.
— Ты должна была все понять, — он не мог произнести столь
привычных для типичного американца слов «я люблю тебя». Для этого он был
слишком восточным человеком. И по легенде, и по структуре своей души. На этот
раз она все поняла правильно.
— Иди, принимай душ. Когда выйдешь, поговорим, — кивнула
она, — мы ведем себя просто неприлично. Как молодые влюбленные. Нам уже много
лет, Кемаль. Мы взрослые люди.
— Может, поэтому я так себя и веду, — пробормотал он и пошел
в ванную.
Когда он вернулся, она уже лежала в постели. Он лег рядом и
посмотрел на нее, протягивая левую руку и поднимая ее вверх. Она подняла свою
правую руку и пальцы переплелись.
— Знаешь о чем я думала, пока ты принимал душ? — спросила
она.
Глаза у нее были теперь привычно вишневые, с какими-то
лукавыми искорками. Он почувствовал, как снова изменилось ее настроение.
— Я все думала, какая я дура. Почему я отказала тебе два
года назад? Представляешь, чего я себя лишала целых два года?
Он изумленно посмотрел на нее, еще не веря услышанному. И вдруг
госпожа вице-губернатор ему подмигнула.
— Может, нам стоит повторить еще раз? — И они оба
расхохотались.
Глава 18
Одним из самых красивых городов мира, которые он когда либо
видел в своей жизни, был Измир. В Турции, где много неповторимых мест и запоминающихся
городов, Измир выделялся каким-то особенным очарованием. А может, все дело было
в том, что он, выросший у моря, в своем родном Баку, видел в Измире частицу
родного города с его только построенным в начале семидесятых бульваром и
набережной. Позже, уже поездив по миру, он останется при своем мнении,
по-прежнему считая Баку и Измир особыми, неповторимыми городами со своей
уникальной парково-городской зоной и архитектурой подле раскинувшегося
ласкового теплого моря. С годами к ним просто присоединится еще и Неаполь,
похожий на эти два города словно природа решила создать нечто, продублировав
эти уже существующие.
В Измире находился дом его дяди, Намика Аббаса, и его семьи.
Но сначала они прибыли в Стамбул, или Истамбул, как говорят сами турки и пишется
во всем мире. Город уже тогда, в семьдесят четвертом, поражал масштабами,
величественно раскинувшись по обоим сторонам Босфора.
Он впервые попал в Стамбул и поразился огромному городу,
казалось, слившемуся в единый музейно-базарный комплекс, в котором лавки
торговцев часто располагались в самых лучших «архитектурных» местах города, а
музеи соседствовали с торговыми рядами, как это было и сто, и триста, и пятьсот
лет назад. Первое, что он сделал, выпросил у дяди разрешения остаться на один
день в городе и походить по Стамбулу. Во-первых, это входило в его легенду, как
настоящий турок, он должен был испытывать трепет, впервые попадая в столь
величественный город, на протяжении веков бывший символом великой империи,
когда-то существовавшей в истории человечества; во-вторых, ему просто было
по-человечески интересно посмотреть этот город, столь непохожий на другие
города мира и известный ему лишь по учебникам истории.
Сначала он отправился к собору святой Софии. Из учебника
истории он помнил, что здесь должен быть голубой собор и очень удивился; увидев
вместо этого красно-бурые стены некогда величественного собора, еще больше он
удивился, увидев возвышавшуюся напротив мечеть, не уступающую своим величием и
красотой собору святой Софии.
И потом были другое памятники, музеи и мечети древнего
Константинополя, ставшего в 1453 году центром турецкой империи и получившего
имя Истамбул. Казалось, турки утвердились на этих берегах навечно, и никогда
больше имя гордого римского императора, основавшего эту столицу Восточной
Римской Империи, не будет произнесено в стенах города. Но история распорядилась
иначе. Потерпевшее унизительное поражение в первой мировой войне, заплатившее за
эту преступную авантюру своей империей и чудом избежавшее гибели — турецкое
государство сократилось до размеров обычной средней страны. И Истамбуле, снова
ставшим Константинополем, появились французские и английские солдаты, русские
дворяне и офицеры, бежавшие от революции, и, самое страшное, — греки, некогда
владевшие всем побережьем и являвшиеся бывшими хозяевами Константинополя.
Только воля и ум Мустафы Кемаля, прозванного впоследствии
Ататюрком, то есть отцом всех турков, сумели остановить надвигающуюся полную
гибель государства и нации, предотвратить дальнейший хаос и заложить основы
нового государственного строя — демократической республики, построение которой
станет великой целью и грандиозной мечтой признанного лидера Турции.
Константинополь снова переименуют в Истамбул, но отныне он никогда более не
будет столицей великой империи, а станет просто крупнейшим городом новой
Турции, одним из центров Европейской и Мировой торговли. А столица будет
перенесена в маленькую Анкару, расположенную в самом центре новой Турции и
ставшую с этого момента символом новой турецкой государственности.
Проходя по широким проспектам и узким улочкам Истамбула
Кемаль вспоминал великую историю, насыщенную кровью и величием, неслыханным
падением и примерами высочайшего мужествам, внушающему ужас покоренным народам
и гордость гражданам этого города на протяжении стольких веков. Словно история
этого города каким-то чудом вобрала в себя всю мощь сконцентрированной в
человеческой истории низости и грязи, величия и блеска, торжества разума и веры
в справедливость, и беспримерного падения нравов и распутства. Здесь было все —
оргии древних римских императоров и византийских самодержцев, измена их жен и
любовниц, штурмы крестоносцев и разграбление города, величественная осада и гибель
центра восточного христианского мира, провозглашение города символом новой веры
и новой империи, гаремные интриги жен султанов и их детей, предательство и
кровь близких и родных многочисленных турецких султанов, ярость и ужас,
навеваемые этим именем на многочисленные народы империи. Здесь было все. И
оттого этот город был так загадочно непознаваем и узнаваем одновременно, так
красив и ужасен. В истории человеческой цивилизации лишь немногие города могут
сравниться по концентрации исторических событий с Константинополем-Истамбулом.
Пожалуй, лишь Иерусалим и Рим могли бы соперничать с турецким городом за
подобное качество концентрированной истории, приходящейся на каждый квадратный
метр площади этого города, на каждый год его существования.
