– Что у нас на обед? – рявкнула Кэрол через затянутую
сеткой дверь.
Мари-Анж поспешила в дом, положила конверт на стол и
принялась за стряпню. На протяжении всего обеда Кэрол молчала, пока Мари-Анж не
заговорила первой:
– Тетя Кэрол, вы знали?
Она прямо посмотрела Кэрол в глаза, но ничего не увидела в
них: ни малейшего проблеска радости за нее, ни теплоты, ни нежности, ни хотя бы
сожаления. Миссис Коллинз выглядела такой же, как всегда, – старой, усталой,
холодной и мрачной, как зимние сумерки.
– Отчасти. Всего я и сейчас не знаю, не мое это дело. Я
знала, что Джон оставил тебе кучу денег. Что ж, я рада, это облегчит тебе
жизнь, когда меня не будет. – Помолчав, она огорошила Мари-Анж еще одной
новостью: – В следующем месяце я продаю ферму. Мне предложили за нее хорошие
деньги, и теперь я могу согласиться, раз у тебя все устроилось. Я устала, хочу
перебраться в Бун, в дом престарелых.
Она говорила об этом без какого-либо сожаления, не
извиняясь, не беспокоясь о том, что станет с внучатой племянницей. Впрочем, у
нее не было поводовдля беспокойства – не считая того, что Мари-Анж в возрасте
двадцати одного года второй раз в жизни оставалась одна и без крыши над
головой.
– Сколько вы еще пробудете на ферме? – спросила
Мари-Анж. Сочувственно глядя на свою единственную родственницу, она пыталась
обнаружить на ее лице хоть какие-то признаки эмоций, но она ошиблась: лицо
бабки не выражало ничего, кроме брезгливого отношения ко всему на свете.
– Если я продам ферму в следующем месяце, мне дается
тридцать дней на то, чтобы освободить дом. Я планирую перебраться в Бун в конце
октября. Том обещал задержаться на ферме до моего отъезда.
Значит, у Мари-Анж оставалось еще шесть недель. Она поняла,
что ей нужно срочно что-то предпринять. В сентябре начинался ее последний
учебный год в колледже. У нее был выбор: или поселиться рядом с колледжем и
закончить учебу, или взять академический отпуск на год и отправиться во
Францию. У нее даже мелькнула сумасшедшая мысль: «Может быть, удастся выкупить
Мармутон?» Мари-Анж не знала, что стало с домом, не знала даже, кто его купил.
Возможно, ответ на это она найдет в бумагах, переданных ей поверенным.
– Когда вы уедете, мне тоже придется переехать, –
задумчиво сказала Мари-Анж.
Она невольно задавалась вопросом: понимала ли она вообще
когда-нибудь эту женщину? Впрочем, ответ на вопрос был уже известен.
– Тетя Кэрол, вы уверены, что вам будет хорошо в доме
престарелых?
Мари-Анж чувствовала себя в долгу перед двоюродной бабкой:
несмотря на ее тяжелый характер и холодность, Кэрол все-таки как-то заботилась
о ней все эти годы, и Мари-Анж была ей за это благодарна, хотя жизнь на ферме
нельзя было назвать счастливой.
– Мне и здесь не хорошо, так что какая разница? Я
слишком стара, чтобы управлять фермой. Ты, насколько я понимаю, вернешься во
Францию или закончишь колледж и устроишься на работу. У тебя нет причин
оставаться здесь – если ты только не выйдешь замуж за этого мальчишку, а ты
твердишь, что не выйдешь. Может, тебе и не стоит за него выходить – теперь,
когда у тебя такая куча денег, ты можешь поймать рыбку покрупнее.
Кэрол говорила об этом, как о чем-то отвратительном, и
Мари-Анж невольно содрогнулась. Похоже, бабке и в голову не приходило, что на
свете существует любовь. Мари-Анж невольно подумала: как же та жила с мужем,
любила ли его когда-нибудь? Было трудно представить Кэрол молодой, влюбленной и
счастливой.
После ужина Мари-Анж стала наводить порядок в кухне. Кэрол
сказала, что хочет лечь пораньше, и уехала в свою комнату. Через некоторое
время, как обычно, позвонил Билли. Услышав, что Мари-Анж хочет с ним
встретиться, он встревожился:
– Что-нибудь случилось?
– Нет... то есть да... не знаю. Сегодня произошли
кое-какие события, я в растерянности, мне нужно с тобой поговорить.
Мари-Анж чувствовала, что ей совершенно необходимо обсудить
новости с Билли, кроме него, ей было просто не с кем посоветоваться. И хотя в
финансовых вопросах Билли разбирался не намного лучше ее, он был умным,
здравомыслящим человеком и желал ей добра. Мари-Анж и в голову не могло прийти,
что Билли ей позавидует.
– Ты в порядке? – спросил Билли. Мари-Анж замялась.
– Кажется. – Она не хотела его пугать. – Новость
хорошая, просто я не все понимаю.
– Приезжай в любое время.
Через двадцать минут Мари-Анж уже поднималась по лестнице на
веранду дома Паркеров. Увидев у нее в руках конверт из плотной коричневой
бумаги, Билли спросил:
– Что это?
Сначала он подумал, что это письмо из колледжа и что
Мари-Анж выиграла еще одну стипендию, но выражение ее лица подсказало ему, что
речь идет о чем-то более важном.
– Сегодня ко мне приезжал адвокат, – начала Мари-Анж.
Она старалась говорить тихо, чтобы не слышали другие члены его семьи. Билли она
доверяла полностью: он никогда ее не подводил, и она знала, что не подведет и
на этот раз.
– Зачем?
– Он хотел поговорить насчет денег, которые мне оставил
отец.
При упоминании о наследстве Билли, как и Мари-Анж поначалу,
представил себе сумму в несколькотысяч долларов и подумал, что даже если
наследство и не так велико, Мари-Анж по крайней мере сможет окончить колледж.
Он был искренне рад за нее. Мари-Анж попыталась его подготовить.
– Речь идет о большой сумме, – осторожно сказала она.
Случившееся все еще не укладывалось у нее в голове, и она
догадывалась, что реакция Билли будет примерно такой же, как ее собственная.
– О какой? – спросил Билли, но тут же спохватился и
тактично добавил: – Ты не обязана мне говорить, если не хочешь. Это не мое
дело.
– Наверное, мне вообще ничего не надо было говорить. –
Мари-Анж вдруг испугалась, что ее новость повлияет на их отношения. Она
неуверенно взглянула на Билли: – Я не хочу, чтобы ты меня возненавидел.
– Какая ерунда! Твой отец что, ограбил или убил
кого-нибудь ради этих денег? – пошутил Билли.
– Нет, конечно. – Мари-Анж нервно улыбнулась. – Деньги
выручены от продажи его фирмы и нашего дома. За десять лет сумма очень выросла.
– Она замолчала, не уверенная, стоит ли продолжать. – Билли, это очень крупная
сумма.
Она вдруг испытала потребность извиниться за внезапно
свалившееся на нее богатство – иметь столько денег казалось неприличным. Но она
их получила, и теперь ей придется как-то с этим справляться.
– Мари-Анж, ты меня с ума сведешь, расскажешь ты
наконец, в чем дело, или нет? Кстати, твоя бабка знает?
– По-видимому, да, только не все. Представь себе, она
отказалась взять деньги на мое содержание. Может, это и благородный поступок,
но если бы она согласилась, моя жизнь здесь была бы намного легче. Но теперь
это уже не важно, деньги принадлежат мне.
