Ну, не знаю, что и думать. Возможно, это все-таки правда, потому что в этом деле замешано слишком много свидетелей.
Перехожу к изучению фолиантов. Они в основном посвящены географии нашего лана, его природе, флоре и фауне. Некоторые из этих книг мне уже знакомы: в детстве мы читали их вместе с отцом и рассматривали красивые иллюстрации. Но в них не было ни слова про оборотней. А вот эту тоненькую книжицу с серой невзрачной обложкой я никогда не видела… Вот то, что мне нужно!
Жадно читаю небольшой текст, в котором написано, что так называемый сноваргенский оборотень — это вовсе не зверь, а человек, обладающей способностью принимать любые формы из животного мира. Такие люди встречаются крайне редко и не надо путать их с теми, кто только считает себя волком или, скажем, медведем. Известно об этих оборотнях совсем немного и то не слишком достоверно: они проявляют себя раз в месяц в полнолуние, а в остальное время живут обычной жизнью, ничем не отличаясь от остальных людей. Только животные в их присутствии проявляют некоторую тревожность. В лане Сноварген в последние годы, по всей видимости, действовал один-единственный сно-варг, снежный волк-оборотень.
Почти ничего не узнала! В раздражении захлопываю книжицу и хочу поставить ее обратно. Вдруг из нее выпало несколько пожелтевших листков, исписанных красивым почерком. Читаю: «Милая Гвенда! Нет сил ждать встречи, любимая, изнемогаю от желания увидеть тебя и прикоснуться хотя бы к краю твоей одежды, о моя истинная…». Еще одно: «Любовь моя, мне не нравится, что Варгос эд-Грейден стал слишком частым гостем в вашем доме. Я не потерплю соперника, ты моя и будешь принадлежать только мне!»
Лихорадочно перебираю листки с любовными излияниями, адресованными моей маме, и заливаюсь краской стыда. Но любопытство берет вверх, и я продолжаю читать: «Гвенда! Мне раскрыли глаза на Ваше недостойное поведение. Никогда не думал, что вы можете опуститься до такой низости, чтобы подделать метку истинности. Я хочу забыть Ваше имя! Прощайте навсегда!»
Боже, что такое я только что прочитала?! Некий господин называл мою маму своей любимой и истинной. И это не мой отец! А ведь я с детства знаю, что мои родители — истинная пара с одинаковыми метками на запястье. И затем этот господин обвинил маму в том, что она якобы носила фальшивую метку, чтобы убедить этого неизвестного, что она именно его истинная?!
В голове у меня полный сумбур, я совершенно запуталась в том, что такое я узнала сегодня в библиотеке. Попробую разложить все по полочкам. Итак, до замужества с папой мама с кем-то встречалась. И он ее любил и называл своей истинной. Видимо, у него на то было твердое основание — метка. Отец тогда тоже пытался за ней ухаживать, но мама предпочитала другого. Затем возлюбленный ее бросил, потому что узнал, что ее метка была, по его словам, фальшивой. Затем откуда-то появились метки у моих родителей. Что-то здесь не так… Во всем этом кроется большая ложь, мне кажется… Надо подумать, как быть дальше и осторожно выяснить правду.
Опять зачесалось правое запястье. Наверное, еще не прошло последствие магического воздействия на закрытый шкаф. Смотрю и не верю своим глазам: метка, которую я не так давно выжгла, красуется на прежнем месте, как новенькая!
Глава 21. Элла. Алый, алый, алый цвет
Я так и не решилась спросить у мамы, что за сложные любовные перипетии случились с ней в юности. Мне почему-то казалось, что если она согласиться посвятить меня в свою тайну, то я узнаю что-то страшное, что перевернет всю мою жизнь. Я, конечно, теперь догадывалась, что вечная мамина меланхолия была связана с тем, что произошло в молодости. Но и успокоиться я не могла. Трудно представить, что моя мама могла любить еще кого-то, кроме папы, да еще так страдать от расставания с этим дурным человеком. Дурным? Ну, конечно! Кто еще мог так жестоко поступить с юной влюбленной девушкой? Только мерзавец!
Может, порасспросить Грету? Она, если не ошибаюсь, обо всех все знает со времен оных, кажется, даже служила в доме маминых родителей. Наверняка, что-то ей да известно о маминой жизни в юности.
Заглядываю на кухню: слава Господу, Грета там одна. Марта, наверное, где-то прибирается. Повариха тихонько мурлычет какую-то старинную песенку и колдует над плитой. Прислушиваюсь:
Вот невеста алою
Розой расцвела.
Со снегами талыми
И любовь пришла.
Алый, алый, алый цвет,
Ты мне любый али нет?
То не граф, не герцог
И не палладин.
Полюбился сердцу
Странный господин.
Алый, алый, алый цвет,
Ты мне любый али нет?
Ну, думаю, надо прервать ее пение: в этих народных песнях бывает по тридцать куплетов, ждешь-ждешь конца душещипательной истории Бог знает сколько времени, и все для того, чтобы узнать, что все умерли!
—Грета, милая, да как же ты поешь хорошо!— совершенно искренне хвалю служанку, поскольку у нее на самом деле мелодичный и приятный голос.
—Ой, эд-линна, спаси вас Боже,— порозовела от похвалы Грета.
—Я бы еще и дальше послушала, чтобы узнать, как они там в конце все погибли, да хочу тебя кое о чем спросить….
—Эд-линна, нет, не умерли они, все живы остались,— всплеснула руками Грета.— Да счастья себе так и не добыли.
—Да? Удивительно… В другой раз с удовольствием послушаю эту песню.— И тут же хмурюсь изо всех сил для пущей серьезности,— А сейчас хочу спросить тебя вот о чем: зачем ты мне солгала, сказав, что ключ от шкафа в библиотеке сломался?
Грета вскинула на меня глаза, как испуганная сова, и стала нервно искать, куда пристроить вдруг ставшими неудобными руки.
—Я, эд-линна… Мне… Не знаю, эд-линна Элла,— забормотала моя добрая Грета в смятении.
Мне стало ее жалко: она же действовала явно по приказу мамы.
Приобнимаю женщину за плечи и успокаиваю:
—Ладно, моя милая Грета, не переживай, я и так знаю: это моя мама тебе приказала спрятать ключ. Вы обе забыли, что я закончила Академию магии и уж открыть какой-то шкаф для меня трудности не представляет.
Кухарка робко посмотрела на меня, утирая кончиком передника набухшую было слезу в уголке глаза, и кивнула. Вот теперь можно ей и вопросы задавать.
—Грета, я знаю, что ты в замок пришла вместе с моей мамой, когда она вышла замуж за моего отца,— спрашиваю притихшую Грету.— А расскажи мне, как они познакомились, как влюбились.
—Ох, эд-линна, история-то долгая, непростая, да и будет ли ваша матушка довольна…— растревожилась снова женщина.
—А мы ей не скажем,— смеюсь.— Ты потихонечку, да и нет тут никого больше.
—Ну, ладно, эд-линна Элла, расскажу, что знаю,— Грета приосанилась, понимая, что наступил ее звездный час для моих жаждущих ушей.
—Эд-линна Гвенда Лейтон выросла уж такой красавицей да умницей, что кавалеры со все округи съезжались на балы в Лиссберге, чтобы на нее полюбоваться. Сватались к ней, а как же! Всю дорогу к дому Лейтонов в песок истолкли. Да только она им сказала, мол, нет среди этих достойных господ суженого. А узнает она его по метке, когда она появится на руке у нее и возлюбленного. Вот за него-то она и пойдет замуж.
