—Тогда мне придётся сделать еще один большой глоточек,— говорит он, уведя ее из-под моего носа в самый последний момент, когда я уже видела ее своей, и нагло делает глоток,— а лучше два!
Смеемся.
—Нам еще по косяку не хватает для полной картины,— выдаю, переведя дыхание после смеха и возвращаясь в свое обычное спокойное состояние.
—Неа, косяк ты не потянешь после виски. Убьет,— на этом подвисает.
—Так что там жена?— напоминаю.
—Давай, лучше, ты первая?
—Это в каком смысле?— неслабо озадачиваюсь.
—Расскажи про мужа, пьяная Женя!— подтрунивает Алекс, усмехаясь.
Раздумываю — обидеться или нет? Не так уж я пьяна. А еще, мне ужасно не хочется ничего рассказывать! Но, таки приходится отозваться скупым обещанием быть второй. Мне слишком интересно послушать про его жену, а он ведь тоже имеет право задавать вопросы.
—Тема для меня, на самом деле, больная,— признается Алекс. Он немного напряжён, я чувствую,— и вместе с тем, как ты сказала, все до смешного просто! Мой брак — это про несбывшиеся надежды. А вообще, никакого брака давно уже нет.
Дальше он опять замолкает. Мне даже приходится потормошить его немного вопросом «И что за надежды?» — в ответ смотрит до жути пронзительно. Почему-то смущаюсь. В свою очередь, изображаю сочувствие на лице, которого на самом деле не испытываю.
—Надежда на любовь оказалась химерой, и вот это было больнее всего,— несколько пафосно произносит Алекс, и отдирает одним движением этикетку с бутылки. О, символично!
—Ну, а конкретнее?— требую конкретики. И, так как язык мой чуть-чуть заплетается, произношу медленно и со значением,— ты Толстого читал?
—Кого?
—Лев Николаевич Толстой,— объясняю подробнее, чтобы он все понял, как следует,— «Анна Каренина» — вот очень хорошее произведение, рекомендую. Но, конечно, оно больше для тех, кому за тридцать — как раз для тебя! Итак… Ага. На чем я остановилась? Толстой писал в нем, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Теперь скажи-ка, почему ты был несчастлив в этом браке? И любил ли ты вообще?
—А ты сама-то любила?— задиристо отвечает он, терпеливо дослушав мой спич до конца, не перебивая. Но со сложным, надо сказать, выражением лица,— нет, не любил. В принципе, это все!
Дальше разговор несколько стопорится. Пока Алекс не произносит, интимно привалившись ко мне:
—Ну, а теперь ты.
Отодвигаюсь, вдруг обращая внимание на то, что мы до сих пор лежим в одной кровати! Это ненормальная ситуация, определённо.
—Я?! Да ведь мы ещё с тобой не закончили. Женился-то тогда зачем? Если без любви.
—Затем, что,— он смотрит куда-то в область моей шеи и ключиц, и от этого почему-то мурашки по коже волнами,— доходило долго.
С тоской ощущаю уже подступающий, новый приступ неконтролируемого смеха. Однозначно, несколько последних глоточков виски были лишними.
—Вообще-то, не смешно.
—Да и мне тоже,— вздыхаю, на удивление, легко сумев справиться с собой. В этот раз,— аналогично. И я думала, любовь. Ан нет! Такая история.
—Никакая это не история! Всего пару слов? Очень мало. Так нечестно… как ты говоришь — конкретнее,— хищно требует, вновь тесно приваливаясь ко мне и буравя взглядом.
—Но тогда и ты,— слабо протестую.
—Договорились!— отвечает решительно, и даже без пауз,— знаешь, у моей жены есть всего один недостаток, но важный для меня, и который перечеркнул все. Если хочешь интимных подробностей — будь готова и к моим интимным вопросам, на которые я тоже захочу ответ,— добавляет с таинственным видом.
Меня распирает от любопытства, да, но, поразмыслив немного, понимаю, что не хочу рассказывать от слова совсем что-то сокровенное о своем браке с Гришей. Алекс ждет реакции. И, не дождавшись, усмехается, со странным, лихорадочным блеском в глазах:
—Ага, так я и думал! Ну ладно. Есть ещё кое-что… Мы с ней пережили трагедию. Потеряли неродившегося ребёнка… Забеременеть — это было ее идеей-фикс, одержимостью, но стало в итоге лакмусовой бумажкой для нашего брака. Все проблемы в тот момент оголились, обнажив до самого нутра нас обоих. Мы увидели, оба, что слишком разные, и разного хотим от жизни. Я не оправдываю себя, наоборот — сожалею о многом, но мне не нужен этот человек, Женя. Это точно.
Он замолкает, а я округляю глаза, переваривая услышанное. Испытываю к нему, и к ней самое искреннее сочувствие! К ней даже больше.
—А… на каком сроке?— задаю этот не самый умный вопрос. В конце концов, разве сей факт имеет какое-то значение?
—На каком-то раннем, не скажу точнее,— отзывается Алекс устало,— я не успел ничего почувствовать, для нее же это стало концом света… Очень скоро ее депрессия по поводу потери, и маниакальное желание попробовать снова, стали сводить меня с ума. Я не смог попросить развод, на фоне этих вечных разговоров о любви, на фоне слез… Ушёл с головой в работу, сутками не бывая дома. Наш дом превратился для меня в тюрьму. На самом деле, я понимаю, что просто не любил ее! Жить вместе и дальше, мучая друг друга, не имело никакого смысла… Женевьева, почуяв неладное, приняла решение вернуться туда, откуда родом, это в Йоркшире. Она уже почувствовала неизбежность развода, и только расставание, как будто бы временное — чтобы прийти в себя, стало поводом отсрочить наш развод.
Алекс снова пьёт виски, а я слушаю его, затаив дыхание. Даже не двигаясь.
—Женевьева,— произношу задумчиво, медленно, словно пробуя это имя на вкус,— красиво.
—Да! Похоже на твое…
Я долго вглядываюсь в четкий профиль сидящего в неподвижности Алекса, прежде чем снова «потормошить его немного».
—А что было потом?— возвращаю вопросом к диалогу.
—Потом… она хотела отыграть назад. Но, я уже делал все, чтобы она не вернулась! Поспособствовал ее карьере там — Женевьева очень талантливый химик, это было не сложно. Переслал ее вещи, под предлогом большей адаптации к новому месту, организовывал долгосрочные командировки для себя… Да много всего, Жень, и это поведение слабого! Мы не живём вместе давно, почти не созваниваемся. Жалеть нельзя, но я жалею, что допустил эту беременность, без любви к женщине, жалею, что вообще ввязался в брачные отношения. И, резюме. Закончим с нашими делами — я свяжусь с ней, оформим развод. Самое время поставить точку… Теперь все! Твоя очередь.
Алекс улыбается уже довольно и поворачивается ко мне, протягивая бутыль для символичного глотка. Я только слегка пригубляю. Язык на мгновение обдает жаром — коротко выдыхаю, совсем как заправский алкаш!
—Ну, я,— тут взгляд мой, вероятно, затуманивается. И я действительно, не представляю, с чего начать! У Алекса печальная брачная история, но ведь и моя невесёлая тоже,— в общем, как и ты, жалею, что ввязалась в брачные отношения. Вот нафига? Можно же было просто встречаться. Пока не стало бы ясно то, что уже ясно — я тоже не люблю этого человека! Мы познакомились на работе, и это неплохой человек. По-своему. Знаешь,— начинаю философствовать, что всегда помогает мне легче сформулировать свою собственную основную мысль,— неплохой — своеобразная характеристика для человека! Это вроде как и не хороший, но и не ужасный. Гриша для меня оказался именно таким неплохим мужчиной. Сейчас, думаю, мы поженились просто от скуки и от привычки быть вместе. Да и так называемое мнение окружающих сыграло свою роль — это когда каждый встречный-поперечный считает своим долгом спросить, а когда же свадьба? Про родных, друзей уже молчу. Хотя, вряд ли ты поймешь,— смотрю на внимающего мне Алекса с сомнением. Уж для него-то это едва ли стало бы весомым аргументом,— ну, это типа, когда вы встречаетесь больше года. На самом деле, такой бред. И так живут миллионы людей, я уверена. Без любви и вот этих всех высоких материй.
