Я удивляюсь, когда мы въезжаем на территорию международного аэропорта Хитроу.
—Да,— Алекс за рулем улыбается, заметив мою реакцию,— почти Хитроу.
Мягко заворачивает по направлению к каким-то самым дальним служебным ангарам, минуя кордоны шлагбаумов и охраны. Его узнают.
Вообще, мне приятна манера езды Алекса — он едет не быстро, плавно, но вместе с тем очень уверенно. Должно быть, так передвигаются хищники в дикой природе, с подобной обманчиво-сдержанной грацией.
—А ты думала, я завяжу тебе глаза черной лентой и привезу на какую-то секретную базу?— он продолжает шутить, но голос низкий, бархатный. Кошусь в его сторону.
—Я бы не позволила тебе завязать мне глаза черной лентой,— ворчу,— не знаю, если честно, ничего не думала. Есть о чем другом подумать, знаешь ли!
Алекс паркуется в одном из полутемных ангаров, а потом поворачивается ко мне. Уже с серьёзным видом, изучает секунду-другую.
—Я не спрашивал… не хочешь поделиться?
—Нет.
—Скажи… могу я как-то реабилитироваться?
—Ты о чем?
Мне неуютно в густом сумраке автомобильного салона, рядом с ним. Продолжаем сидеть.
—Это я так прошу прощения,— объясняет Алекс,— за то, что шокировал тебя.
—Ах, это,— машу рукой, вздыхаю,— все нормально. Забудь! Я думала вообще о другом.
И это правда. Я сокрушалась о бумажной волоките с разводом, и много думала об ипотеке последние полчаса. Не знаю, понадобятся ли банку какие-то залоги или финансовые гарантии, поручители, может быть? Некие люди, которые смогут поручиться за мою платёжеспособность, где их взять? Придётся искать среди знакомых. Уверена, что ввяжусь во все это минимум лет на пятнадцать, а то и больше! Но зато свое жильё, пусть крошечное, пусть пока очень иллюзорное. Хотя, все потом! После. Зачем я думаю об этом сейчас?
Алекс мрачнеет.
—Чего сидим?— вопросительно поднимаю бровь,— мы уже приехали, так?
—Так,— выходит из машины, передразнивая меня. Я тоже выхожу, раньше, чем он успевает открыть мне дверь,— как себя чувствуешь? Место инъекции не болит?
—Все в порядке, и придётся поверить на слово,— смеюсь,— потому что ещё одного осмотра я не переживу! Мои нервы без того расшатаны.
Но ему не смешно, я вижу. Деловито рассказывает мне, что именно отсюда летают правительственные самолеты и самолёты, принадлежащие их организации. Выслушиваю Алекса с интересом, пока мы куда-то долго идём.
—Ого! Отдельные взлётные полосы, хранилища, ангары… Да, такое в Лондоне просто так не спрячешь,— живо отзываюсь,— а тебе язык не отрежут за то, что разбалтываешь мне все тайны?
Не знаю, как это происходит, но своей непринуждённой манерой общения мы как будто снова возвращаемся в далекое прошлое! Говорим так, словно не было всех этих лет, словно нам опять по восемнадцать. Без напряга, как говорит Катюха, вот так просто. Мне легко шутить с ним, даже легко говорить гадости. И легко — ключевое! С той разницей лишь, что теперь мы не влюблённые друг в друга идеалисты, а умудрённые жизнью или, правильнее сказать, стреляные воробьи. Он убийца, я бомж. Весело.
—Ну, те, кто мог бы заинтересоваться этим, думаю, уже в курсе,— хмыкает,— и потом, я доверяю тебе.
—Ой, зря.
Смотрит на меня с интересом, прищуривается. Снова почему-то выглядит довольным, как объевшийся сметаной кот.
—Зря признаешься в этом.
Мои волосы подхватывает и швыряет мне прямо в лицо резкими порывами ветра, когда из тёплого ангара мы неожиданно выходим на взлётную полосу. Вижу ряд припаркованных маленьких машинок для перевозки людей, по типу гольф-каров. Алекс садится в один из них и весело зовёт меня:
—Запрыгивай!
У него в руках наш дорожный саквояж, который выглядит довольно стильно. Да, в прямом смысле слова наш, потому что Алекс заставил меня собрать в дорогу только самое необходимое, сложив мой тощий пакетик прямо туда! По дороге мы также заехали в местный большой универмаг, где я подобрала одежду для себя самостоятельно, оставив его ждать меня в машине. Сам же он одет невероятно элегантно, даже строго. Не понимаю, зачем так выряжаться в полёт?
Подъезжаем к красивому темно-серому самолёту небольшого размера, с уже спущенным белоснежным трапом. Нас встречают улыбчивые люди в форме. Проходим внутрь, дверь закрывается. Все вдруг куда-то исчезают, и мы остаёмся совсем одни в небольшом светлом салоне с удобными креслами и столом. Стою, осматриваясь.
—Добро пожаловать на борт Airbus Voyager,— Алекс нежно приобнимает меня за талию и увлекает за собой,— пойдем, все покажу.
Иду за ним как зачарованная, не забыв снять его руку с моей талии. Но теперь он ведёт меня за руку, неторопливо, как ребёнка.
—Люблю это борт,— интимно признается мне Алекс,— большое внимание отведено безопасности: он оборудован системой «свой-чужой» и противоракетной защитой. Также у самолёта есть дополнительные баки для горючего, так что он может без дозаправки пролететь… мм, не скажу, сколько, это засекреченная информация. На борту душ, спутниковая связь, интернет. Маленький конференц-зал и,— затягивает меня в какой-то отсек. Спальня! Восхищенно выдыхаю,— здесь ты сможешь отдохнуть. Позже.
—Блин, круто!— качаю головой,— спасибо за экскурсию.
Возвращаемся в салон с креслами, удобно усаживаемся рядом. Я — у иллюминатора. Будто проваливаюсь спиной и попой в мягкую, пружинящую подо мной кожу сиденья, что очень расслабляет.
Пока глазею на бегущую взлётную полосу, самолёт на удивление резко стартует, и скорость быстро набирает обороты. Как в истребителе, должно быть. Ощущаю мягкий толчок, подрагивание и — вуаля! Мы в небе.
Алекс нажимает какие-то кнопки на выехавшей сбоку от него панели, и в салоне начинает звучать тихая музыка. Она нравится мне. Это тягучие томные звуки саксофона, и вторящее ему фортепиано. Заслушиваюсь.
Он встаёт неслышной тенью, чтобы ускользнуть куда-то. Возвращается с кофейником и графином воды на подносе.
—Кофе?
—О да, с удовольствием!— протягиваю к нему руки. Благодарю, принимая чашку. Я приятно поражена тому, как быстро он запомнил любимые мною пропорции молока и кофе, а также то, что пью я его без сахара, но обязательно с ложечкой в чашке.
Мне нравится иногда помешивать кофе, остужая. И чтобы не образовывалась плёночка сверху. Все-таки профессиональная внимательность Алекса накладывает свой отпечаток даже в мелочах! Улыбаюсь.
—О чем думаешь?
—Думаю о том, какая очаровательная у нас сегодня стюардесса. Вернее, стюард!. Извини. Это просто шутка.
Алекс смеётся.
—Ну, это комплимент для меня! Прошу только поосторожнее с этим. Не распаляй мое воображение.
—Боже упаси,— делаю большие глаза в притворном ужасе. Пьем кофе, молчим немного.
