—Что вы такое говорите?!— возмущённо перебиваю его. Он что, клеит меня?
—Да, девочка,— Артист сжимает мою талию покрепче, и на меня накатывает приступ тошноты. Наклоняется к моему уху ближе,— ведь ты — бриллиант чистой воды, который я мог бы очень хорошо огранить. Подумай. Я открою тебе один важный секрет — тот парень, с которым ты сейчас, не имеет перспективы на будущее. У него вообще нет будущего!
Я решительно сбрасываю его руки со своей талии и бегу, не оборачиваясь, искать Алекса.
Артист мерзок! Как все-таки Алекс был прав, что отказал ему за меня.
Нахожу его аж на крыльце у входа в клуб и тихонько подкрадываюсь сзади, со смехом закрывая рукой глаза.
—Угадаешь?— удерживая одну руку на его глазах, выдергиваю другой у него из пальцев недокуренную сигарету. Бросаю далеко в урну, не попадаю.
Она описывает короткую светлую дугу в темноте, мигнув нам еле тлеющим кончиком. Алекс курит редко, но эти сигареты очень крепкие.
—Было бы странно, если бы не угадал!— отзывается, улыбаясь. Отнимает мои руки, разворачивая к себе,— и что он тебе сказал?
—Всякую фигню,— впиваюсь в его губы жарким поцелуем,— фу, ты невкусный, не кури больше!
—Не буду.
Глава 44
Отделение №8 РОВД Святошинского района, Киев, Украина
На часах семь вечера. Гриша просовывает голову в один из маленьких кабинетов, рассчитанных на несколько человек.
—Разрешите, товарищ майор?
—О, Гришаня!— ему навстречу из-за слегка обшарпанного стола тут же поднимается грузный улыбчивый мужчина в форме,— проходи, одноклашка.
Тот заходит, весело позванивая чем-то в объемном супермаркетовском пакете. После рукопожатия и бурных приветствий, оба усаживаются.
—Я тут с ужином,— потрясает Гриша пакетом. Майор оживляется, и вскакивает снова, закрывая дверь кабинета изнутри на ключ.
—Давай тогда закроемся,— с энтузиазмом сгребает папки с бумагами в сторону и расстилает газетку,— когда б мы ещё так встретились! Ну, рассказывай, Гриша. Как ты?
—Да по-разному,— Гриша делает сложное выражение лица,— в работе весь. Как и ты. А что ж коллеги, уже все по домам?— косится на три письменных стола в кабинете, живописно заваленные рабочими материалами и мониторами.
—Кто где, но сегодня уже никого не жду,— машет рукой в сторону столов майор,— да и начальство на выезде. Я ж не зря тебя сегодня позвал. Так что расслабляемся,— хмыкает, откидываясь на спинку стула и наблюдая за тем, как быстро его старый знакомый раскладывает по одноразовым тарелкам уже порезанные хлеб, сыр, колбасу. Затем достаёт яблочный сок в пакете, одноразовые стаканчики и маленькую бутылку коньяка. Глаза майора радостно загораются. Они пьют по первой. Закусывают.
—Давай, Гришка, колись, с чем пришёл,— блаженно улыбаясь от удовольствия при виде того, что друг не затягивает со второй и уже разливает, говорит майор. Уставшему стражу правопорядка такое окончание рабочего дня кажется идеальным,— ко мне ж редко кто просто так заходит, на поболтать. Да ещё и посреди рабочей недели.
Гриша горестно вздыхает и поднимает вверх свой стаканчик.
—Зришь в корень! Давай за тебя, Гена. За твою проницательность.
—Работа такая,— грустно отзывается майор и, выдохнув, тоже пьет,— но спасибо.
Снова закусывают.
—Ох, хорошо пошла… Погоди, у меня тут ещё кое-чего есть,— достаёт из огромного напольного сейфа банку шпрот и открывашку. Ловко открывает, и по всему кабинету вмиг разливается острый, пряный запах рыбки в масле.
Мужчины дружно сооружают из этого нехитрые бутерброды, которые великолепно идут под третью стопку. Наконец, Гриша поднимает на приятеля бесконечно печальные глаза.
Тот, не выдержав, призывает «не быть как пионерка на совете дружины».
—Ну, так что за беда у тебя?!
—Беда, Гена.
—Конкретнее.
—Надо адресок один пробить!
—Какой адресок?
Гриша с готовностью достаёт клочок бумаги с адресом и полным названием международного благотворительного фонда «One more life».
—Вот этой конторы. Где они сейчас?! Офис свой закрыли, жена моя пребывает благополучно в Америке, в их главной организации — работу ей там, видите ли, предложили, по последней информации. Мне-то она не звонит! И с ними связаться не могу. Подозреваю, что…
Гриша замолкает, и наливает следующую. Майор внимательно слушает, разглядывая клочок бумаги.
—Что?
—Худшее.
—Конкретнее?
Гриша выпивает стопку, и тут же выдыхает:
—Что у нее там любовник завелся.
Майор сочувственно выдерживает короткую паузу, чтобы затем спросить:
—Ну и что тебе это даст? Или ты думаешь, что они тебе прямо доложат по поводу любовника?
Гриша задумчиво чешет затылок.
—Что посоветуешь?
—С женой поговори. Как она в Америке-то очутилась?
—Долгая история! Отпустил я туда ее сам, в общем. Отношения, скажу тебе как есть, у нас последние пару лет были не очень. Папаша ее пургу какую-то гонит, она с ним регулярно созванивается! Что, мол, то телефон у нее глючит, то батарея села, то денег на звонок нет. Короче, как с лохом,— задыхаясь от возмущения, кладёт в рот целую шпротину и наливает по новой,— может, на него как-то надавить?
—Как?
—Ну, там, чтобы заставил перезвонить мне!
Майор со вздохом придвигает к себе стаканчик.
—Я не психолог, Гриша, тут не подскажу. Имеет он на нее влияние? Я, как бы, по другим вопросам. Могу разведать, где они сейчас разместились — я про украинский филиал. Но ты придёшь, и что? Пошлют тебя куда подальше, и все дела.
—Но это же контракт моей жены, на работу,— горячится Гриша, сверкая глазами,— они обязаны дать мне по ней информацию! Со мной никто не согласовывал эту ее работу,— запинается,— может, дадут копию контракта почитать, сроки там, оплата. А то от нее ведь ничего не добьёшься. Я про нее все только через папашу узнаю!
Замолкает. Майор усмехается, коснувшись края Гришиного стаканчика своим.
—Давай, за стойкость и мужество, Гриш. У нас тут не мусульманская страна, разрешения твоего никто спрашивать не будет! Захочет она, и разведется без твоего ведома. И в филиале том быстрей всего пошлют тебя на х,— опрокидывает стопку. Закусывает ломтем сыра,— с твоими копиями контрактов и прочей лабудой.
Гриша сидит каменным изваянием, плотно сомкнув губы.
—Вот так,— продолжает майор, с сожалением глядя на почти опустевшую бутылку,— суровая правда жизни.
—Так что же делать?! На тестя надавить?
