—В какой еще записке?!
Мы снова встречаемся взглядами. Зависаем на мгновение.
—Я передала ее с Лале!— обьясняю ему быстро, взволнованно,— разве тебе не отдали записку в общежитии? Ты вообще приходил туда?
—А ты сама-то как думаешь?— теперь он смотрит на меня откровенно свирепо,— та грузинка, которая с тобой жила?! Но она мне ничего не передавала. Ни она, ни кто-либо еще.
Пятнадцать лет назад
Возвращаюсь в общагу радостная, воодушевленная. Буквально парю, едва касаясь ногами земли. Тихонько проскальзываю в дверь нашей комнаты, все-таки десять вечера, вдруг девчонки уже спят!
На губах все ещё горят поцелуи Алекса, а сама я витаю в облаках, глупо улыбаясь своему отражению в зеркале. Посмеиваясь, вспоминаю то обрывки наших фраз, которые снова и снова нашептываю губами, то наши жаркие объятия — он еле отпустил меня сегодня…
Но девочки не спят.
Сиюнь флегматично кивает мне со своей кровати в знак приветствия, и я умиляюсь картине их почти домашнего, невыразимо уютного времяпровождения. Она кажется мне такой милой сейчас. Лежит в растянутой толстовке с изображением Микки Мауса и в драных джинсовых шортах, слушая музыку из наушников.
Лале тоже рядом, раскладывает пасьянс на своей кровати. Я так искренне радуюсь им — девчонкам, комнате, даже смешному принту на толстовке.
Внезапно острый взгляд Лале выхватывает контур туфель в маленьком полупрозрачном пакете, который я принесла с собой.
—О, привет! Покажи,— оставив пасьянс, подскакивает ко мне, сгорая от любопытства.
Я делаю это неохотно, потому что притянула их сюда вообще-то почистить — как раз накануне я заметила пару тёмных пятен на носке. Должно быть, наступила где-то в темноте в лужу.
Она жадно глядит на мерцающий атлас, модельную колодку, и зачем-то меряет пальцами бесконечный тонюсенький каблук. А потом делает то, чего я так боялась — тут же напяливает обе туфли на свои совсем не маленькие ножки! Больше моих на размер как минимум.
Их нежная плотная ткань едва заметно натягивается во всех направлениях сразу, а Лале радостно вопит, что они ей как раз впору. Невооружённым же глазом видно, что это не так! И вообще-то, они, в самом деле, не мои.
—Круто! Джейн! Бля, это же то, что надо, я как раз завтра иду на вечеринку в пиццерию,— она уже вовсю скачет в моих прекрасных "рабочих" туфлях по комнате, а я только робко наблюдаю за тем, как жалобно они поскрипывают под ее весом, невольно царапая напольное покрытие.
Краснею. Отказывать я не особо умею, особенно друзьям и знакомым, и часто очень страдаю от этого.
Опускаю глаза в пол, и хорошего настроения как не бывало! Сюинь, глядя на нее, одобрительно поднимает большой палец руки вверх. Лале сияет.
—Извини, Лале,— произношу виновато,— но они не мои. Не могу дать!
Она резко поворачивается ко мне и недоверчиво прищуривается.
—Англичанин подарил?
Сюинь, вероятно заинтересовавшись происходящим, снимает наушники. Я снова мучительно краснею.
—Нет.
—Да ладно! Все видели, как он тебя провожает до входа,— завистливо тянет она,— откуда у тебя деньги на такие туфли?
—Я,— теряюсь. Лихорадочно соображаю в поисках какого-то правдоподобного объяснения,— в общем, мне их дали. На время!
—Кто?— продолжает допытываться Лале с видом дознавателя. Начинаю оправдываться как будто тем, что мне дала их подруга, чтобы сходить с ним на свидание.
—Тогда почему ты сегодня в кроссовках?! Вы целовались возле забора, я видела.
—Да потому что это будет в особенный день! Ну, там, мы пойдём в кафе, например..
—Но ведь не завтра?— бесцеремонно уточняет она,— значит, завтра я вполне могу сходить в них! Я аккуратно, не бойся.
—Да они же тебе малы!— произношу уже в отчаянии, так мне не хочется их отдавать.
Всем известно, насколько Лале неряшлива с вещами. Внезапно приходит на ум смешная мысль о том, что сказал бы ей Алекс в этом случае? Я так и слышу его совет: да просто пошли ее! Набравшись смелости, коротко выдыхаю:
—Извини, но нет! И все. Без подробностей.
—Но я должна быть красивой!— заявляет Лале капризным тоном,— там будет один пацанчик, и он, поверьте, просто вау. Все, ничего не знаю! Давай, не жлобься. Размерчик мой.
—Лале, я так не думаю. Извини, вещь не моя, правда!
Алекс бы мной гордился. Наверное.
Она смотрит на меня с нескрываемой обидой, даже злобой. Неужели какие-то туфли способны так завести человека?
—Ты сегодня опять пропустила, куратор спрашивала о тебе,— обращается тем временем ко мне Сиюнь,— я сказала, что ты приболела. Дать конспект?
—Конечно, спасибо,— отзываюсь с горячей благодарностью. Она лезет в свой рюкзак за тетрадками, а я быстро переодеваюсь.
Лале сидит надувшись, как индюк.
—А как прошёл ваш день? Было интересно на занятиях? Мисс Джонсон приходила со своими ребусами?— весело интересуюсь у них, а по лицу снова расползается глупейшая улыбка.
Какие к черту занятия, конспекты и куратор, когда у меня есть Алекс?! Да он один способен заменить мне весь мир…
—Норм. А у тебя уже больше трёх пропусков,— скрупулёзно подмечает Сюинь,— и ты вообще в курсе, что если их будет больше, то могут позвонить твоим родителям?
Тяжко вздыхаю. Ладно, разберёмся!
Глава 32
—Ладно, ещё поговорим об этом,— Алекс бросает взгляд на свои наручные часы,— мне пора. Держись. До встречи!
—До встречи,— стою, безучастно наблюдая за его действиями.
Клац-клац! Закрытая дверь и провернувшийся на несколько оборотов замок. Снова чувствую себя птичкой в клетке.
А у нас ключей нет. Не доверяет?
Вероятно, это один из тех английских замков, которые достаточно просто захлопнуть, уходя. Жду несколько минут, затем осторожно открываю дверь сама, проверяя. Так и есть.
Закрываю дверь, возвращаюсь к Кате. Она болтает, а в моей голове все крутится замысловатое кино из воспоминаний, мыслей и эмоций.
Ох, уж эти мужчины! Ну вот как можно было на таком остром моменте просто закрыть дверь и свалить? Выходит, он не получил записку? Неожиданно.
Неужели Лале выбросила ее, умолчала из-за гребаных туфель, которые я ей когда-то не одолжила?! Может ли быть, чтобы туфли сыграли столь роковую роль в моей жизни?
И ведь не только в моей. Я не припомню других конфликтов с ней. Выходит, детская обида Лале стоила мне поломанной судьбы. Мне, ему, и ещё многим людям, так или иначе связанным с нами!
Но, ведь если он приходил искать меня тогда, ему должны были сказать обо мне, ну хоть что-то? Или кто-то.
