—Знакомьтесь, Эжени! Эжени, это Тень, человек, который видит все и всех во время работы. Его главная задача вовремя заприметить любой нездоровый движ. Ну, и предупредить остальных.
Молодой человек невзрачной наружности кивает мне, внимательно изучая водянистыми голубыми глазами из-под тяжелых полуприкрытых век.
—Старк, наш ангел-хранитель,— продолжает Алекс, и парни усмехаются,— он всегда рядом, если какой-то замес или надо быстро уйти! А еще, общается за нас с криминальными.
Теперь на меня в упор смотрит крепко сбитый молодой человек с неровным носом, и явно поврежденными в прошлом в нескольких местах ушами. Он похож на машину для убийства и вызывает во мне какой-то безотчётный животный страх. Если представить, какой бы он был собакой, то это питбуль. Очень большой питбуль!
Жадно вслушиваюсь в новые сленговые словечки, когда они тихо переговариваются между собой, и смысл которых улавливаю скорее интуитивно.
—А вот это Кэп, наша связь с внешним миром!
Уголки губ сидящего прямо напротив меня франтовато одетого парня растягиваются в вежливой улыбке. Я смотрю ему в глаза, а там пустота и холод. Его взгляд очень расчетлив — наверное, прикидывает, могу ли я действительно быть им полезна.
—Кэп — наш бумажник, на нем задача забрать банк и выдать всем зарплату. Остаётся Артист, который в представлении не нуждается. Он приходит и уходит сам — он одиночка, и его при любом раскладе выгоднее не знать вообще!
Алекс объясняется со мной по-доброму шутливо, и все они снова посмеиваются.
—Добрый вечер всем, мне очень приятно,— робко откликаюсь я.
—Да, Альбион умеет делать приятно,— реагирует тот, кого они зовут Кэп, и парни ржут. Все, кроме Алекса.
—Откуда такие познания?— иронизирует Алекс,— ты хочешь попробовать?
И снова общий смех, Кэп бубнит в ответ что-то матерно-невразумительное.
Ага, значит сам он — Альбион, старейшее из известных названий острова Великобритания. А они не заморачиваются с прозвищами! Наверное, Алексом во всей этой честной компании его лучше не величать.
—Кэп, заткнись и сиди тихо в присутствии леди,— продолжает Алекс, и я невольно опускаю глаза, боясь, как бы из-за меня не завязался конфликт. Но Кэп, похоже, не в обиде.
Они говорят о предстоящей работе. Я сразу понимаю, что Алекс не лидер в этой группе, но заметно, что его уважают.
Он изредка бросает в мою сторону короткие острые взгляды, и это будоражит меня. Адреналин, как шампанское, уже пузырится в моей крови.
Чувствую, что обратного пути нет, и где-то я уже пересекла некую точку невозврата. Итак. Мы "идем на дело"!
Глава 17
Остаток дня проходит для нас привычно тревожно, а вечером Катю забирают на диализ. Ей не было так уж плохо, но обе мы понимаем, что это к лучшему — после диализа она всегда чувствует себя прекрасно ещё как минимум неделю.
Меня с ней не пускают, и это очень неприятно удивляет нас.
Процедура обычно длится несколько часов, но я уже такая эмоционально и физически выдохшаяся, что после нескольких минут пререканий с дежурной медсестрой безропотно отпускаю Катю одну. Пусть идёт.
Ясно, что эти черти перестраховываются! Куда я сбегу или что смогу сделать против них в зале для диализа? Возможно, это просто очередной метод запугивания меня, подавления моей воли перед самым главным испытанием.
Но я не хочу, не могу через это проходить. И не буду!
Вот только как?
Промаявшись с полчаса мыслями о побеге, падаю на кровать в совершенном отчаянии. Даже у меня самой сделать это ни малейшего шанса, а уж с Катей…
Дверь отворяется. В палату заходит приставленный ко мне цербер, и его налитый кровью взгляд не обещает ничего хорошего! Вскакиваю, пячусь от него к стене. Он выплевывает из себя какие-то ругательства, бессвязные матерные слова. Холодею. Мне кажется, что сейчас он схватит меня за горло и начнет душить.
—Что вам надо?!— ледяным тоном останавливаю поток его брани, внутренне концентрируясь на том, чтобы никак не проявить охвативший меня животный страх,— что случилось?
—Ты не знаешь, да?!— он брызжет слюной от ярости,— тут везде камеры понатыканы! Мы с охраной просмотрели записи, как ты меняла пробирки в лаборатории, тварь.
Оседаю на стул — ноги уже не держат. Он подскакивает ближе, хватает меня на ворот и начинает сильно трясти.
—Сдашь анализы еще раз!— кричит,— вмазать бы тебе как следует, да не положено!
Собравшись с духом, поднимаюсь, пытаюсь освободиться из захвата огромных вонючих лап, но силы, увы, не равны.
—Отпустите,— хриплю,— убери от меня свои руки, животное!
Он отпускает, но бьет меня по лицу ладонью наотмашь. Дернув головой, чувствую на своих губах металлический привкус крови. Смотрю прямо в горящие ненавистью глаза.
Да ладно. Мне больше нечего терять! Надо дать ему отпор.
—А ты почему людей так ненавидишь?— задаю вопрос, двигаясь боком, почти незаметно, к столу, на котором стоит мой термос с водой,— твои подельники приволокли нас сюда, как мясо! Вы все делаете только силой, да? С тобой тоже так кто-то в свое время обошёлся? Ты поэтому такой нелюдь?!
К счастью, в палату неожиданно забегают двое, одетые как санитары. Убеждают его выйти.
Неизвестно, чем бы все это для меня закончилось. Ну, ударила бы я его термосом, а что потом? Лучше не думать.
О чем же думать?
Изучаю потолок и стены, но камер не вижу. Хотя, судя по всему, они здесь есть. Должны быть.
Иду в душ. Задвижки нет, но мне уже все-равно! Смываю под горячими струями воды мерзкий запах этого человека — запах его пота и какого-то дешевого спиртного пойла. Смываю его энергетику с себя! Под водой я всегда успокаиваюсь.
Стою под душем минут пять, потом переодеваюсь в свою одежду, распаковав чемодан, несмотря на то, что они запретили нам делать это. С отвращением, носком ноги отбрасываю от себя подальше больничную пижаму с порванным воротом.
Глава 18
Пятнадцать лет назад
На часах два часа ночи. И вот мы снова, тем же составом в микроавтобусе. В моей руке три сотни зеленых, в которые я до сих пор не верю!
Это заработок моих родителей за пару месяцев, ну примерно. Мой кураж на пределе, и сегодня я вряд ли засну. Спать с таким уровнем адреналина в крови кажется мне сейчас фантастическим.
Алекс, или Альбион, как они его называют, за руку уводит меня из автомобиля, который вскоре уезжает. Он с самого начала подчёркивал свое трепетное отношение ко мне, и это действительно успокаивает. Потому что парни пока не вызывают у меня особого доверия.
—Ты умница,— произносит он тихо, когда наше учащенное у обоих дыхание немножко восстанавливается.
