—Украина, считай, страна третьего мира, не очень благополучная,— поясняет ей Макс,— конечно же, Алекс для Жени — это подарок судьбы, не меньше..
—Скажите, вы любите Алекса?— вдруг спрашивает у меня она, прерывая его. Прожигает насквозь жестким требовательным взглядом. А я — то краснею, то бледнею, теряясь.
Думаю, это общение очень неприятно для нас обеих. Но, меня категорически не устраивает форма допроса, которую принял разговор. Что я должна ответить ей — правду? Почему?
—Да,— неожиданно для себя самой отвечаю честно. И она бледнеет тоже, как будто ожидала чего-то принципиально иного.
—Вы знали, что он женат?— следует новый вопрос, в котором сквозят неприязнь и высокомерие.
Я до сих пор не очень понимаю, а почему, собственно, должна стоять перед этими двумя, по сути, абсолютно посторонними мне людьми в каком-то жутком подвале, и отвечать на их вопросы.
—Знала,— тем не менее, отвечаю.
Все же мне немного жаль Женевьеву! Даже наши имена, и те созвучны. Неужели Алекс, и вправду, искал кого-то очень похожего на меня? А может, мы просто обе в его вкусе?
—Ах, Алекс этого и не скрывал?— вклинивается Макс ехидно. Однако, она тут же задаёт мне новый вопрос, совершенно игнорируя его присутствие.
—Скажите… Алекс любит вас? Может быть, он говорил вам, что любит?
У меня начинают гореть уши как у нерадивой школьницы. Что лучше — врать, молчать или говорить правду и только правду? Интересно. Должна ли я испытывать при виде нее стыд или нечто подобное? Ведь она в действительности его жена, пусть даже формально, поэтому чувствует себя изначально правой. Да, это так — общаться с женатым человеком, любить его и принимать его любовь, очень плохо. Постыдно и аморально.
Но разве их брак не обречён, так же, как и мой с Гришей?
Я верю Алексу, а не ей. Он сказал, что их развод, независимо ни от чего, вопрос уже решенный. Они очень давно не вместе, и мое гипотетическое отрицание Алекса абсолютно ничего бы для нее не изменило.
Разве что, ей бы не было так больно? Или было бы? Горькая правда всегда лучше самой сладкой лжи. Моей личной вины в произошедшем между ними нет, во всяком случае, сознательной, а это значит — я ничего ей не должна, и тем более не должна терпеть этот уничижительный, полный нескрываемого превосходства взгляд.
—Это очень личное,— отвечаю ей спокойно, с чувством собственного достоинства,— где сейчас Алекс?
Я понимаю, она может не ответить мне. И по-прежнему даже не догадываюсь, что именно они задумали вместе с этим ничтожным человечишкой, Максом Талером.
—Мы не обязаны тебе ничего докладывать,— в унисон моим мыслям вторит Тень,— и скоро отпустим тебя, милочка. Не нужно идти в полицию..
Что, в полицию? Пока я раздумываю на этот счет, не вполне уверенная, правильно ли его расслышала — он уже берет под локоть Женевьеву. Тащит за собой, что-то ей нашептывая. Сверкнув взглядом в мою сторону и, очевидно, желая поговорить ещё, она все же уходит, увлекаемая им.
Едва дверь за ними закрывается на засов, я обессилено падаю на ветхий стул и, стиснув зубы, усмиряю закипающие в глазах, глупые слезы.
Глава 63
—Ты видела? Еще чуть-чуть, и она бы послала нас,— смеётся Макс, а Женевьева рывком пытается высвободить локоть из его цепкой паучьей хватки,— приехала из какой-то нищей воюющей страны…
—Я не вижу ничего смешного, лапу убери,— шипит она в ответ, и он отпускает ее.
—Да с ней же не о чем разговаривать! Я-то причём?
—Ты не причем и никто не причем,— огрызается, смаргивая слезы,— она слишком хорошо говорит по-английски для нищей славянки, не находишь?
—Ну, училка английского какая-нибудь,— пожимает плечами Макс,— они ж не тупые, а просто нищие. Хотя, ты права, связь между этим есть..
—Я ничего такого не говорила,— откликается Дженни, опережая Макса в своем стремлении как можно скорее покинуть мрачный темный коридор. Освещение здесь такое слабое, что Макс едва поспевает за ней, чуть не теряя в темноте из виду,— ты держишь ее в жутких условиях! А вдруг она и вправду обратится в полицию?
—Ну и что, мы уже будем далеко отсюда! И потом, у нее там есть даже мебель… не страшно, посидит немного, с нее не убудет.
Но Женевьева уже не слушает его. Выбравшись из густой мглы, она устремляется на хорошо освещенную фонарями и нагревшуюся за день веранду. Там тепло и тихо, если не считать оглушительного стрекота цикад.
Макса удивляет, что она долго еще зябко ёжится, обхватив себя за плечи руками, как в ознобе. Он встает рядом с Дженни, засунув руки в карманы брюк, и какое-то время бесцельно пялясь в чернильную ночь Эфиопии.
—Слушай, давай поужинаем?— наконец, предлагает он, как ни в чем не бывало,— не кисни! Под бутылочку хорошего вина, а? Я там все приготовил.
Она морщится, но послушно кивает.
—Только без вина, ладно? А то у меня голова тяжелая после перелета и от смены климата… Я вообще, если честно, уже жалею, что приехала.
—Ну, тогда просто перекусим, и тебе сразу полегчает. Запомни — не выигрывает тот, кто не играет, Джен! После ужина мотнёмся на одну базу, тут неподалёку, а потом спать, окей?
—На какую ещё базу?— она явно недовольна его предложением.
—За вертолётом, я уже договорился. Пригоним его сюда, он понадобится нам на завтрашнее утро! С тебя только две штуки баксов, и черкнуть подпись на одной ведомости.
Через минутку-другую она таки поддаётся на уговоры Макса. Наскоро перекусив в его компании вкусными мясным и овощным ассорти, подаными им на стол услужливым и немногословным эфиопом, Женевьева поднимается со своего места «припудрить носик».
—У нее там хоть туалет есть?— интересуется она.
—Нет. Но я не обижусь, если она нагадит куда-нибудь в угол,— улыбается он в ответ.
—Вот почему ты такая сволочь, Макс?! Риторический вопрос.
—И это в благодарность за мои труды?— неподдельно удивляется он,— нянчи ее тогда, пожалуйста, сама. Я не против.
—Мне просто очень не нравится твой план!
—У тебя есть лучше, предложи?
Женевьева замолкает. Не переговариваясь больше, они садятся в видавший виды форд, а Ка, по распоряжению Макса, охотно усаживается за руль.
База с вертолётами действительно оказывается всего в получасе езды от фазенды. Формальности занимают немного времени, и назад Женевьева с Максом летят уже на вертолёте, отпустив Ка возвращаться туда в одиночку.
—А ты неплохо управляешь им!— перекрикивая шум моторов, произносит Женевьева, устраиваясь поудобнее в жестком кресле рядом с ним. Макс обаятельно подмигивает ей.
Случайно ее взгляд выхватывает название одной из упаковок, выглянувшей из кармана его рюкзака. Это лекарственный препарат.
