—По поводу твоего автозака в лесу, на моей территории.
—Как узнал?!
—На моей земле везде есть глаза и уши..
—Чего ты хочешь?
—Чтобы они убрались оттуда.
—Нет.
—Будешь нападать?
—Не на тебя. Я помогаю одному очень важному человеку, и тебе лучше не лезть в это!
—Это ты не лезь, Бикеле! Мы с тобой уже много лет уживаемся на одной территории. Я знаю, что у нас разные задачи, но — в наших же общих интересах понимать друг друга! Мне обещали хорошие деньги, и платят исправно, но частями. Я поделюсь. Один заезжий гастролёр, дай ему возможность закончить свою гастроль и расплатиться с нами — потом делай с ним, что хочешь. Пятьдесят на пятьдесят, Бикеле. Все по-честному. Всего лишь немного времени для нас, о большем не прошу.
—У меня так не получится,— Бикеле колеблется,— твой гастролёр пошёл по беспределу! Чинит разборки с моим человеком. Мне нельзя допустить, чтобы он убил его..
—Убьёт и что? Мертвый с тебя не спросит. Пусть сами разбираются.
—У меня с ним договорённость! Ты опоздал, Мексиканец.
—Нет, это ты не опоздай, Бикеле! А то ведь я хорошо знаю всю твою семью..
—Угрожать мне вздумал?
—Нет, подумать предлагаю! И заработать хорошо. Гастролёры разъедутся, а нам ведь с тобой тут жить, верно? Да и потом, зачем тебе такая тёплая должность, если твоих не будет рядом? Мне-то терять нечего, ты знаешь.
—Я посмотрю, что можно сделать,— цедит сквозь зубы Бикеле, чувствуя себя зверем, загнанным в смертельную ловушку,— но…
—Вот и хорошо, полковник! Это мудрое решение.
Глава 61
К вечеру в Аддис-Абеба прилетает Женевьева. Макс посылает за ней самого смышлёного из всех своих подручных и, что немаловажно, выглядящего «поприличнее» остальных — Ка. Выбирать ему приходится из множества зол, буквально. Решающим аргументом в пользу такого выбора становится наличие у Ка машины и водительских прав.
—Слышь, на барышню не пялиться!— инструктирует Макс Ка,— и вести себя адекватно.
—Можно,— скалится тот в ответ.
—Ты хоть понимаешь, что такое адекватно?— уточняет у него «временный шеф».
—А то!
Впрочем, Дженни перезванивает Максу из аэропорта сама, видимо, все же колеблясь, садиться ли с этим человеком в одну машину.
—Ты что, не мог сам приехать?— волнуется она,— я боюсь эту чёрную громадину… Это точно он?! Я не знаю амхарского.
—А что он тебе говорит?
—Повторяет только одно слово «Ка!».
—Точно он, дай ему трубку,— смеётся Макс, и, дождавшись в ней гортанного баса, даёт дополнительное распоряжение,— встретились? Вот и чудненько. Отвези сначала барышню в банк. Передай ей телефон… да, прямо сейчас… Дженни! Тебе совершенно не о чем беспокоиться, это классный малый! Я весь в делах, скоро расскажу. Уверен, ты будешь довольна мной. Только, Джен,— немного мнётся,— мне неловко, крайне, но… я тут поиздержался немного! Нанял нам фазенду, пару помощников, да и расходы по расследованию..
—Сколько?— обречённо прерывает его она.
—Сколько посчитаешь нужным,— отвечает решительно,— короче. Скажи: Ка, банк. И он отвезёт тебя! Ну, сними немного налички, так чтоб просто было в кармане. Здесь не принято рассчитываться картой. Ну, а потом сразу на фазенду — он в курсе.
И Дженни соглашается.
Наконец, через банк, спустя час или полтора, они прибывают на место. Макс встречает машину у ворот, и практически сразу забрасывает Женевьеву приветствиями и вопросами — как она добралась, какая сегодня погода в Лондоне и еще какие-то прочие, казалось бы, неважные сейчас вещи. Она недоумевает, послушно курсируя за ним сначала по большой неухоженной территории, а затем по комнатам старого дома.
—Вот как бы так… Твоя комната,— он делает широкий приглашающий жест, и Дженни заходит в эту комнату, осматриваясь. Бедненько, но все необходимое есть! Она вздыхает, поставив свою дорожную сумку на колёсиках рядом с креслом.
—Ладно, скажи главное!— требует Женевьева,— где он сейчас?
Макс присаживается на краешек этого самого кресла, со сложным выражением лица.
—Сколько денег ты сняла?
—Я, кажется, задала тебе вопрос!— сдвинув брови, эмоционально восклицает она. Но Макс почему-то выглядит удручённым.
—Ситуация неоднозначная, Дженни… боюсь, ты даже поругаешь меня.
—Что случилось?
—Ты летела в самолёте,— тяжёлый вздох,— связи не было, как и возможности посоветоваться. Короче, я позволил себе кое-какую самодеятельность! Но, перед тем как рассказать тебе все, я должен кое-что сказать ещё… это важно.
—Говори же,— она уже не выдерживает его трагичного вида.
—Алекс совсем слетел с катушек! Ты только не расстраивайся.
—Да что случилось?
—Короче… в процессе слежки за ними одним купленным мной местным человечком удалось установить,— разводит руками,— что они надумали венчаться.
—Как?— она опускается в ближайшее кресло, глубоко потрясенная. Смотрит на него во все глаза.
—Может быть, они были пьяные, я не знаю,— Макс выглядит таким виноватым, как будто лично участвовал в принятии ими такого решения,— но они зашли в церковь и заказали там церемонию! Все. Извини за эту новость.
—Когда?— побелев, шелестит Женевьева одними губами.
—Девятнадцатого, в двенадцать дня,— не моргнув глазом, отвечает он,— Алекс вообще верующий?
—Что? Ну да… католик.
Они надолго замолкают. Затем Макс первым осторожно прерывает молчание.
—А вы с ним не венчаные?
—Нет. Обычная гражданская церемония в мэрии,— с горечью откликается Дженни. Теребит пояс платья, сосредотачиваясь на нем, чтобы не расплакаться.
—Ещё не все потеряно!— бодро произносит он,— поверь. Я многое предпринял.
—Что, например?— интересуется она безразлично.
—Например, поскольку я уверен, что это целиком и полностью влияние на Алекса той девушки… я выкрал ее! И у меня есть план.
—Едва ли он поддаётся хоть чьему-либо влиянию… Ты — что?!— поражённо переспрашивает.
И Макс объясняет, воодушевленно. Он не жалеет черных красок, рисуя образ Жени, и уверяя Женевьеву, что у него есть самые серьёзные основания подозревать девушку в корысти.
Алекс показался ей богатеньким красавчиком, говорит он, а возможно это просто-напросто опытная эскортница, решившая охомутать его. Может быть, она даже что-то подсыпает ему в еду или напитки, горячится Макс, раз он ходит за ней, как телок на поводке, да с таким видом, что смотреть противно!
